- Эй, Шон, ты слышал? Твой "Караваджо" опять объявился, на этот раз в России, - первое, что услышал Шон, войдя с утра в отдел. Печальные новости, что уж говорить. Правда он уже знал о краже, и даже успел купить билет в Петербург, но настроения ему это не прибавляло.
"Караваджо" называли неизвестного и не пойманного - точнее пока что не пойманного - вора, специализировавшегося на картинах Микеланджело Караваджо. За последние три месяца это была уже седьмая кража. Расследование поручили Шону, правда только после третьей кражи - поначалу вор обретался только в Италии, но видимо там ему стало скучно, потому что с тех пор "Караваджо" объявлялся то тут, то там, то в Национальной Галерее в Дублине, то в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, а теперь вот и в Эрмитаже. Разные страны, разные законы, национальной полиции любой из стран такое расследование было не по плечу, поэтому за дело и взялся Интерпол, а точнее инспектор Шон Кэссиди. И почти сразу коллеги повесили на его дело ярлык "висяк", решив, что раскрыть кражи не получится. Дело было в профессионализме вора. Одно дело кража из частной коллекции, другое из музея, одно дело одна удачная кража, или даже две, и совсем другое шесть чётко спланированных и мастерски осуществлённых краж подряд по всему миру. В двух случаях Шон так и не смог понять, как "Караваджо" вообще удалась кража, и вот теперь седьмая кража. Коллеги убеждали Шона бросить это гиблое дело, почти все были уверены, что вор такого уровня мог быть только в одном месте - Нью-Орлеанской Воровской Гильдии, а ещё никому не удалось поймать хоть одного её члена. Так же как не удавалось поймать наёмников из второй гильдии Орлеана - Гильдии Убийц. Две этих организации были полумифическими, и честно говоря, Шон никогда не верил в их существование, так же как и официальный Интерпол. Однако неофициальная позиция была такова: "Возможно, они и существуют, лучше принимать во внимание такую возможность и действовать исходя из этого, чем потом кусать локти из-за проваленного дела". Вот и в случае Караваджо считалось, что он член Гильдии, хотя единственным "доказательством" могли служить виртуозность и профессионализм, с которыми он совершал кражи. Правда Шона смущала дерзость ограблений, которая слабо вязалась с профессионализмом. Вдобавок ещё и спонтанность. Сколько Кэссиди не размышлял он пока так и не увидел никакой схемы в кражах, общим был только художник, но картины Караваджо были во множестве музеев по всему миру, не говоря уж о частных коллекциях, так что предсказать, где вор объявится в следующий раз, было невозможно. Вообще говоря, картины и искусство в целом никогда не были сильной стороной мужчины, поэтому он обратился за помощью к экспертам, но те только руками разводили, или строили такие замысловатые теории, что толку от них было чуть больше, чем ничего.
Оформление командировки, поездка домой за всегда собранным чемоданам, затем в аэропорт, ожидание посадки, полёт, и вот Шон уже в России. Это был третий или четвёртый его приезд в эту страну, и каждый раз он удивлялся, насколько не соответствуют представления о ней с реальностью. Впрочем, времени гулять и изучать достопримечательности у него не было - сегодня вечером предстояло лететь обратно.
Осмотр в Эрмитаже мало чем помог, как и в других местах все было проделано мастерски, нигде никаких зацепок. Допрос возможных свидетелей и подозреваемых в соучастии также ничего не дал, разве что Шону подсказали, где найти местного эксперта по Караваджо. К нему он и отправился и, наконец-то, получил необходимую зацепку. Эксперту хватило нескольких минут для изучения списка украденных картин, прежде чем он выдвинул гипотезу. Оказалось, была ещё одна украденная картина Караваджо, с этим делом её не связали, т.к. похищена она была в далёком 1969 году, однако, по словам эксперта, эта картина отлично вписывалась в «схему», хотя из путаных объяснений на плохом английском Шон так и не понял, в чём именно она заключалась. Но суть уяснил: есть всего две картины, подходящие для «коллекции» вора. Одна из них хранилась в Хэмптон-корт в Лондоне, а другая в Лувре. Интуиция подсказывала, что лететь надо в Париж, туда Шон и решил отправиться первым же рейсом. Отзвонившись начальству и обрадовав их новостями, Шон оставил защиту лондонской картины на их попечении, а сам устроил слежку за Лувром.
По каналам связи Интерпола ему удалось получить пропуск во все помещения музея, так что теперь оставалось только следить и ждать, когда "Караваджо" объявится.
Всё-таки иногда очень полезно быть мутантом, особенно таким как Шон. Сидя в номере отеле, всего-то в семистах метрах от Лувра, он настроил свой слух на нужное расстояние и теперь мог издалека следить за обстановкой, не опасаясь быть замеченным вором. Две недели спустя долгая охота закончилась.
С металлическим щелчком, сигнализация на одном из окон была перерезана. Шон выскочил из номера, и кубарем полетел вниз по лестнице. С тихим скрежетом по стеклу прошёлся стеклорез. Шон услышал это уже на улице. Тихое приземление на пол галереи, 500 метров до чёрного входа в Лувр. Шаг, шаг, ещё один шаг, вор медленно крался по галерее, высматривая нужную картину, Шон ветром нёсся вперёд.
"Нельзя, ни в коем случае нельзя упустить его", билась в его голове одна и та же мысль.
Вот и черный вход, теперь надо было определить в какой именно галерее вор. Выпущенная звуковая волна вернулась через секунды. Хорошо быть сонаром на двух ногах - Шон нашёл свою цель...
- Bonjour, Monsieur le Caravage, - приветствовал он вора, когда тот уже снял картину со стены. - Или, быть может, вы скажете мне своё настоящее имя? Честно говоря, меня чертовски достало это прозвище. – Шон достал из кармана удостоверение. - Интерпол, инспектор Кэссиди. Будьте так любезны, поставьте картину на место. Вы арестованы, месье.

Шон никогда не любил рыбалку, или, скажем, охоту. Потому что для него всегда вставал ребром вопрос - что делать после того, как поймаешь жертву? Убить, отпустить или может в зоопарк отдать? В данной ситуации, первый вариант даже не рассматривался, да и отпускать Караваджо после стольких месяцев погони он не собирался, но... Всегда это чёртово "но"…
Он ожидал увидеть вора примерно своего возраста, может чуть старше или младше, но явно не такого молодого. Интересно, он хоть совершеннолетний? Судя по смазливому лицу, парнишка ещё даже бриться не начал. Трудно было поверить, что такой молодой парень мог совершить все эти кражи - в них чувствовалось мастерство, отточенное многолетней практикой. Когда же парнишка мог успеть так, набить руку? Впрочем, версия того, что какой-то другой вор случайно решил украсть именно ту самую картину, была ещё менее правдоподобна.
Честно говоря, Кэссиди сейчас с удовольствием бы закурил, налил себе бокал виски со льдом, и хорошенько всё обдумал. Только вот жизнь нельзя было поставить на паузу, к тому же курить в Лувре было нельзя, а Шон был слишком воспитанным, чтобы так себя вести.
С французским у Шона было не очень, так что фразу воришки он понял только отчасти. То ли ему прозвище не понравилось, то ли он послал куда подальше и Шона и всю полицию заодно. Кэссиди все же склонялся к первому варианту, но в принципе он бы ничему уже не удивился.
- За все картины, что ты стащил, на чёрном рынке столько заплатят, что легко можно купить себе небольшую европейскую страну. Монако там, или Лихтенштейн... Так что не такая уж и скромная ты персона, не прибедняйся, - усмехнулся Кэссиди. Почему-то ему даже начал нравиться этот нахал, стоит такой невозмутимый, прямо сама скромность и невинность, а раскаяния ни в одном глазу.
- Наручники? Надену, коли будешь выпендриваться, а права свои ты и сам наверняка знаешь, - коротко рассмеялся Шон. - Я пока надеюсь, что ты проявишь воспитание, и вежливо согласишься сам пройти со мной в участок. Не хотелось бы тыкать тебя мордой в пол, вдруг что сломаю, а тебя потом девушки любить перестанут, а ты ещё молодой, - на этот раз Кэссиди не стал сдерживать смех. Вся эта ситуация была какой-то абсурдной. Он так долго гонялся за Караваджо, а им оказался смазливый шкет, почти, что годившийся ему в сыновья. Даже арестовывать как-то жаль.
Но полиция уже была в пути. ЛеБо может и отключил сигнализацию в галерее, однако Шон по пути сюда пробежал через десяток других, где она прекрасно работала. Так что сейчас сюда съезжается вся парижская полиция. Ему оставалось лишь задержать парнишку, и тогда его арестуют местные... Шон уже почти внутренне согласился с таким планом действия, но... снова это дурацкое "но", любит же судьба все усложнять.
Реми может и думал, что залез в карман незаметно, однако ирландец не зря занимал место среди лучших детективов Интерпола - его глаза ничего не упускали.
"Оружие?" - почти с сожалением подумал Шон, ему как-то не хотелось впечатывать вора в стену и тащить потом к выходу его бессознательную тушку на себе, но это, конечно же, предпочтительнее, чем получить пулю. Гамбит был прав лишь отчасти, подкрепление у Кэссиди все же было, вот только они сейчас спокойненько дрыхли в отеле - у него не было ни времени, ни желания их будить и ждать. Сам-то он сидел по ночам всегда готовый моментально действовать. Была и ещё одна причина, по которой он не стал никого звать на подмогу. Обычный воришка, пусть и профессионал, ему был не страшен. В крайнем случае, Шон всегда мог использовать против него свои способности, и лучше бы рядом не было лишних свидетелей. Слишком долго Шон успешно скрывал их, чтобы вот так демонстрировать...
- Может, всё же, поставишь картину на место? И вытащи руку из кармана, будь добр, не хочется мне тебя калечить...

Ну, вот, и зачем, спрашивается, портить музей? Шон может и не был особым ценителем искусства,  и из всех местных картин узнал бы разве что Джоконду, да и то из-за Кода да Винчи - как раз недавно закончил читать книгу. Тем не менее, ему не нравилось такое отношение парня - если уж ты зарабатываешь на краже картин, будь добр имей уважение не взрывать их. Сам факт того, что Караваджо оказался мутантом, его почти не удивил - судьба сегодня преподнесла ему итак много сюрпризов, одним больше, одним меньше, не так уж и важно. Хотя часть его сознания не могла не отметить иронию в том, что и вор и сыщик оказались мутантами. Наверное, парень потому и был так уверен в себе, что считал обычных людей не способными ему навредить. Прямо как Шон.
Он почти инстинктивно создал вокруг себе защитный экран, так что ничуть не пострадал от взрыва, да и парень видимо не целился в него. И все же Кэссиди разозлился. Он к нему значит по доброму, можно даже сказать со всей душой, а мелкий гадёныш мало того что пытается сбежать, так ещё и мировое наследие портит.
Придётся-таки вырубать парня, и тащить потом в участок, Шон уже даже прикинул в уме, сколько будет весить тело парня, и успел мысленно пожалеть себя - он все-таки не грузчик. При этом мужчина не забыл последовать за беглецом. Несколько секунд ему пришлось потратить, чтобы пробраться через устроенный бардак, а быстрый как ягуар парень уже успел добежать почти до конца галереи. Отсюда было далековато использовать звуковой удар, так что пришлось взять ноги в руки и рвануть следом.
Ирландец тоже не прохлаждался две недели в отеле, он успел изучить все защитные механизмы музея, запомнил каждый коридор, вход и выход, знал когда сработает сигнализация и опечатает помещение. И всё же не успел. Решётка грохнулась прямо перед его носом, едва не пришибла. Галерея оказалась перекрыта, только вот заперли в ней вовсе не добычу, а охотника.
"Нет, ну это уж совсем наглость!" - Шон и сам не знал, кого он мысленно проклинал, то ли вора, то ли строителя Лувра и установщика сигнализации, то ли судьбу. Кто бы это ни был, он всем им желал гореть в аду. Мирное настроение минутной давности исчезло, как не бывало, а его место занял гнев. У Кэссиди всегда было так, только что был спокоен и собран, а через секунду взрывался и забывал о логике и рассудке. Сейчас ему хотелось просто поймать Караваджо и отделать его как следует, а потом с чувством морального удовлетворения бросить его за решётку лет этак на двадцать и благополучно забыть о нем. А этот дурацкий Лувр ему только мешался.
Вредно быть таким вспыльчивым, ох вредно. В обычное время мужчине и в голову бы не пришло уничтожать звуковой волной решётку и попутно стекла в окнах пяти ближайших галерей, но сейчас его эмоции затмили разум. Ещё одна звуковая волна помогла найти Караваджо, который стремительно нёсся на встречу свободе и деньгам. Только вот Кэссиди не собирался его отпускать. Выпрыгнув в окно, он за мгновение пролетел нужное расстояние и с градом осколков ворвался в галерею прямо на пути вора.
- Далеко собрался? - спросил он, и, не давая парню времени устроить очередной взрыв, крикнул, сбивая его с ног. Бесценная картина отлетела куда-то в сторону, а уцелевшие ещё стекла осыпались на пол. И кто говорил об уважении к музеям? Сам Шон нанёс уже куда больше ущерба. - А я ведь предлагал сдаться по хорошему, но нет, тебе надо было зачем-то побегать. Молодой да глупый, - пока парень не успел толком прийти в себя, Кэссиди защёлкнул у него на запястьях наручники и рывком поднял на ноги. - Я мог бы тебя совсем вырубить, да только не хочется тащить тебя на себе, так что будь добр шагай, и не выкидывай больше фокусов.
Из этой галереи до выхода оставалось всего ничего, один лестничный марш, туда Шон и повёл, точнее, потащил преступника и когда они оказались на улице, там уже было полно полицейских.
"Вот и славно", - подумал Кэссиди, мысленно уже представляя себя в номере отеля, точнее в тёплой ванне с бокалом коньяка. Только вот... чего это эти французы целятся в него? Запоздалая мысль вытащить удостоверение и представиться пришла ему совсем не вовремя. Французские полицейские, поднятые по тревоге посреди ночи итак были на взводе, так что когда он потянулся в карман за значком, раздался выстрел. Ну что за день-то такой?!

Отредактировано Sean Cassidy (2015-07-04 22:03:40)

Вопрос о том, как Шон будет объяснять все случившееся в Лувре начальству, ему в голову не приходила, точнее, приходила, и он просто решил спихнуть всю ответственность на вора. В конце-то концов, кому они поверят - серийному картинокраду, или заслуженному работнику? Ответ был очевиден. Так что когда эмоции отступили, и разум быстро проанализировал все случившееся - ирландец ничуть не обеспокоился. Он ведь сделал главное - поймал вора, а все остальное, дело десятое. Может ему даже медаль какую-нибудь дадут? Вроде тех, что порой вручали другим за раскрытие крупных дел...
Ему бы поменьше витать в облаках, и больше обращать внимание на происходящее в реальности. Может, стоило взять пару уроков у Караваджо и не радоваться раньше времени, но где там. Выстрелы французских полицейских вернули его в жестокую реальность и ввергли в оцепенение. Обычно он не терялся в таких ситуациях и под градом пуль способен был мыслить вполне здраво, однако сейчас в него стреляли не преступники, за которыми Кэссиди гонялся по всему миру, а его же коллеги. А вот его "жертву" ситуация похоже ничуть не удивила, и действовал он куда оперативное.
Не будь Шон сейчас в такой прострации он бы задумался над происходящим, но сейчас его разум все ещё был в ступоре, так что когда ему крикнули "Бежим", он побежал, только потом, сообразив, что сейчас бежит вместе с преступником и скрывается от полиции. Черт, он и сам стал преступником! Как же так вышло?! Ответов у него не было, как и времени задавать вопросы. Голова, наконец, начала работать, он слышал, как позади успокаивается суматоха, и заводятся машины. Шон на ходу успел послать им внушение, напрочь стерев собственные черты лица из умов французов, а вор тем временем бежал к машине, но Кэссиди не дал ему даже дверь открыть, дёрнув его за собой в ближайший проулок. Сейчас им надо было как можно быстрее оказаться в толпе, где их потеряют, а сесть в машину, все равно что самому пойти за решётку.
"Что я творю, черт побери?" - разум Шона будто поделился на две части, в одной из которых обитал Инспектор Кэссиди, который думал о том, что нужно задержать вора, снова надеть на него наручники и объяснить полиции возникшее недоразумение. Другая же его часть была безумным ирландцем, у которого вместо мозгов была бурлящая кровь, а вместо мыслей - сплошные эмоции. Странно, но такого прилива адреналина он раньше никогда не испытывал. Может этот парень мог не только взрывать все вокруг, но и как-то очаровывать окружающих? Иначе Шон просто не мог понять самого себя и свои поступки.
В Париже даже ночью было легко найти толпу, жизнь здесь кипела всегда в любое время суток, вот только сегодня Шону не везло, и все улицы на их пути были почти пусты, от чего двое бегущих людей ещё больше бросались в глаза. Он слышал вдалеке полицейские сирены - вокруг них сжимали кольцо, пусть пока его и не было видно, но с каждой секундой поймать их все легче... Кэссиди сам не заметил, как начал рассуждать о себе и этом чёртове мальчишке как о "них", будто их двоих что-то связывало, и они должны были спасаться вместе. Бред, да и только!
"Черт, надо было все же садиться в машину, может, успели бы проскочить мимо кордонов..." - запоздалая мысль пришла ему в голову и тут же была уничтожена беспощадной логикой бывалого инспектора - не успели бы. Он ведь сам готовил эту ловушку, предупреждал полицию о возможной краже и том как ловить преступника, и вот теперь сам попался в свои же сети. И зачем он такой перфекционист? План захвата был настолько хорош, что Кэссиди и сам не мог найти в нем изъяны и пути для побега. Хотя один путь все же был - вверх. Он всегда мог улететь, в любой момент. Ночью его вряд ли заметят, он сможет скрыться... вот только что делать с вором?
Остановившись в какой-то подворотне, чтобы отдышаться, и подумать, Шон уставился на парня, удивившись вдруг, что не только он сам не бросил вора, но и тот тоже продолжал все это время бежать за инспектором, хотя мог бы уже сто раз сбежать.
- Черт, и что я творю, - выругавшись сквозь зубы, Шон прислонился спиной к стене дома и закурил - нашёл тоже время. - У тебя ведь наверняка есть пути отхода? Готов поспорить, что такой ушлый вор не пойдёт на дело, не придумав десяток способов скрыться... Тебе надо выбираться из города...
"Какого черта, Кэссиди?!" - он таки был явно не в себе, потому что в нормальном состоянии мужчине и в голову бы не пришло вот так предлагать преступнику убегать, вместо того, чтобы арестовать его, и тем не менее...
- Полиция будет тут через пару минут, - прислушавшись, добавил Шон, и выкинул сигарету. - Если не хочешь за решётку, сейчас самое время придумать план как сбежать. - Сам он уже все для себя решил - он улетит, выпорхнет из капкана, и поминай, как звали, а завтра доложит начальству, что кражу он предотвратил, но вот воришка сбежал из-за нерасторопной французской полиции, план был не идеальный, но вполне рабочий, осталось только дожить до утра…