AND IT MUST HAVE BEEN SO BAD
‘CAUSE LIVING WITH HIM MUST HAVE DAMN NEAR KILLED YOU

У Джеймса Барнса свои представления о том, как нужно жить. За семьдесят лет, проведенных на коротком поводке у ГИДРЫ, он разучился воспринимать что-то кроме приказов. Зимний Солдат существует как оружие, как живая программа, исполняющая команды пользователя. Стоит надавить, и процесс становится необратимым.
Год назад совершенное оружие ГИДРЫ осталось без своего хозяина, напоминая брошенную на берег рыбу, вынужденную задохнуться чужим воздухом. Огромный мегаполис, безразличный и презирающий его — он был подобен каменной клетке, душной и невыносимо шумной. В этом месте никому не было дело до Зимнего Солдата, который не знал, как ему поступить: без приказа свыше он был бессилен и абсолютно потерян.

Он не умел выживать самостоятельно. Все свое существование Барнс был окружен командой наблюдателей, техников и бесчисленных безликих агентов, не позволяющих ему и шагу ступить без присмотра. Зимнему Солдату не нужно было беспокоиться о том, куда ему возвращаться, что ему делать и как поступать, потому что за него всегда все решали. Без чьей-то властной руки Солдат был беспомощен и жалок.

Отчасти, ему повезло встретить на своем пути женщину, которая была готова дать ему то, в чем он нуждался. Такая же властная, как и его предыдущие владельцы, она предоставила ему возможность снова иметь в жизни цель, пусть и каждый раз меняющуюся. Сотрудничество было взаимовыгодным: Зимний Солдат получил стабильность и определенность, а она заимела в своей свите суперсолдата.

За этот год отмороженное сознание Барнса заметно оттаяло. Он перестал напоминать своим поведением биологическую бездушную машину, но по-прежнему оставался агрессивен и отстранен. Джеймс не заводил близких отношений ни с кем, предпочитая держаться на расстоянии даже от союзников, которые, вероятнее, предпочли бы отгрызть себе руку, чем переходить дорогу человеку, способному одним ударом переломать позвоночник. Барнс не вызывал у них доверия, и это было взаимно. Он просто молча выполнял любые приказы, будь то запугивание, захват, передача или прием товара, сопровождение или даже убийство. Он не задумался, насколько незаконными вещами занимается, потому что все это заметно блекло на фоне его предыдущей умопомрачительной семидесятилетней карьеры.

— Только должников не хватает, — раздраженно говорит хозяйка, откидываясь на спинку стула. Она нервно стучит по столу пальцами с длинными наращенными ногтями, которыми при желании можно было бы выцарапать кому-нибудь глаза. Джеймс стоит позади нее, смотрит перед собой отсутствующим взглядом и не реагирует, кажется, ни на что. Какой-то щуплый нервный мальчик, имени которого Барнс не видел нужды запоминать, поспешил откланяться, пробормотав дрожащим голосом сбивчивые слова извинений. Хозяйка каждый раз приходила в бешенство, когда ей сообщали не очень хорошие новости, и каждый раз это было чревато большими неприятностями для того, кто с этими новостями являлся.

В тишине, нарушаемой лишь мерным постукиванием ногтей по столешнице, Барнс и его владелица провели несколько минут, пока она наконец не выдала:
— Займешься этим? — она оборачивается, чтобы заметить утвердительный кивок головы. Ее алые от помады губы растягиваются в улыбке — она любит немногословного и исполнительного парня, которого подобрала на улице год назад. — Вытряси с него все до последней копейки, - приказывает она, и Джеймс повинуется. У него снова есть цель, есть задание и есть оружие — это все что ему нужно для выполнения.

Искать должника долго не пришлось. Все знают, что переходить дорогу хозяйке опасно, потому что она расчетливая и безжалостная. Ее не волнуют никакие причины, извинения и обещания, потому что эта женщина самая настоящая акула, перегрызающая всех, кто оказывается на ее пути. Ее челюсти — люди, готовые на многое, чтобы держать на плаву ее темную империю. Среди них Джеймс Барнс, который видит свое существование в подчинении. Его невозможно переманить, уломать или остановить, потому что в этой жизни его больше ничего не интересует. Он идеальный Судья, потому что не ведает сомнений и соблазнов.

— Я отдам, отдам! — сплевывая кровь, судорожно выдыхает щуплый на вид парень. Он имел вид весьма неприлично грязный, и внешностью своей не вызывал даже сочувствия — только презрение. Зимний Солдат брезгливо стирает мутную кровь с металлического кулака, которым только что хорошо врезал этому наркоману.
— Отдашь, — соглашается он, глядя на стоящего на коленях парня. Грязными, покрытыми коростами руками он опирался на сырой, еще мокрый от недавнего дождя асфальт. В его взгляде читался самый настоящий животный страх.  — Сейчас. — добавляет Солдат, ударяя должника тяжелым армейским ботинком так, что он заваливается набок, падая всем телом в лужу. Джеймс знает, что у него есть чем расплатиться, ровно как и знает, что такой тип людей наиболее склонен к обману и подлости. Они пытаются нажиться, ошибочно полагая, что самые умные. В итоге оказывается, что они те только ошибались, но и умерли.

Зимний Солдат не замечает, как резко выгибается парень и вскидывает руку с пневматом, даже не целясь — просто стреляет.
Оглушительный звук выстрела и резкая боль в правом плече заставляют Барнса на несколько секунд потерять контроль над ситуацией. Он перехватывает бионической рукой раненое плечо, видя, как его собственная кровь смешивается с кровью этого ублюдка на его механическом протезе.
Зимний Солдат чертовски разозлен. Губы сжимаются в тонкую нить, безразличные серые глаза заметно темнеют от гнева, а металлические пластины протеза угрожающе щелкают и перестраиваются. Он смотрит в след неуклюже поднявшемуся и хромающему парню, который, казалось, сам испугался того, что сделал. Барнс не медлит.

Служба в ГИДРЕ научила его игнорировать боль, даже такую резкую. Каждое движение отдавалось в раненом плече, но Джеймс все равно был настроен слишком решительно. Слишком, чтобы отпускать этого ублюдка без должного наказания.
У Зимнего Солдата всегда припасен нож, с которым он не привык расставаться даже ночью. Если до этого Барнс не был настроен на убийство, то сейчас он снова терял над собой контроль. Его руки – органическая и бионический протез – созданы для того, чтобы омываться кровью. Чужой кровью, не своей. Зимнего Солдата уже нельзя остановить.
Он быстро догоняет незадачливого убийцу, с силой впечатывая его во влажную кирпичную стену бионической рукой. Барнс слышит хруст кости, и это только раззадоривает его, как и сдавленный крик боли.
Джеймс не отпускает свою жертву. Она вырывается, бьется как птица в клетке, вызывая еще большее желание свернуть ей шею. Для Зимнего Солдата уже ничего не имеет значения: ни глухие мольбы, ни клятвенные обещания, ни оправдания, ни даже предложения, потому что он уже ничего не слышит. Привычным движением руки Зимний перерезает незащищенное горло, даже не поморщившись от боли в плече. Кровь из раны брызнула на стену, пузырилась в уголках приоткрытого рта. Зимний Солдат продолжал крепко сжимать тело, пропуская через себя его судороги.

В конце концов его отпускает, и парня от тоже отпускает. Ни сожаления, ни угрызений совести – Джеймс Барнс не видит ничего плохого в убийстве. Он опускается к телу, мышцы которого по инерции продолжали непроизвольно сокращаться, и обыскивает карманы поношенной грязной куртки. Во внутреннем он находит чистенькую, новую пластиковую карточку и два небольших пакетика. Барнс прекрасно осознает, что в них и зачем нужен пластмассовый прямоугольник. Он не настолько сильно отстал от современного мира и прекрасно осведомлен о делах организации, в которой состоит уже год.

Оставалось придумать, как незаметно вернуться в бар хозяйки, находящийся достаточно далеко отсюда, и при этом не привлечь внимания. Когда злость Зимнего Солдата утихает, он вновь чувствует неприятную пульсирующую боль в плече, каждый раз сменяющуюся режущей, стоит ему неосторожно дернуться. Он даже не знает, что сегодня, возможно, у него появятся совсем другие проблемы и планы.

Тело парня Барнс все-таки решает спрятать. Он ожидает, что фараоны не будут искать неудачливого наркоторговца, который, похоже, даже не успел как следует вкусить всех прелестей бизнеса, судя по дешевой марке оружия и общему измученному внешнему виду. Тем не менее, проблем ему совсем не нужно, ведь свои все равно могут начать искать, а бизнес… дело деликатное. Барнс не понимает этого до конца, но соглашается. Он во всем соглашается с теми, кому подчиняется, и даже не пытается это вытравить. Возможно, он уже безнадежен.
А ведь когда-то Зимний Солдат представлялся угрозой международного уровня, убивая политиков и суперсолдатов. Две тысячи пятнадцатый много кого успел разочаровать.

SHOULD I SIGN AND BLINDLY DANCE ALONG TO THE PIPER'S TUNE
OR SHOULD I RATHER TRUST MY INNER VOICE TO GUIDE ME
I DON'T OWN A LOT BUT I STILL GOT ONE LAST SHOT

Зимний Солдат завершил очередную миссию и был готов возвращаться к хозяйке с относительно благими вестями. В исполнительности бывшего лучшего наемника ГИДРЫ никогда не приходилось сомневаться, потому что он всегда выполняет задания, любой ценой.

За исключением одного. Самый большой провал в карьере Зимнего Солдата, стоивший ему абсолютно всего, был для него же самой большой загадкой. За прошедший год Джеймс так и не успел понять причин своего сокрушительного поражения, уничтожившего не только его самого, но и всю ГИДРУ в целом. Раз за разом он прокручивал в памяти ту злополучную битву на хэликэриерах, останавливаясь на своем основном задании, которое он не смог выполнить.

Убийство. Основная функция Зимнего Солдата. Совершенное оружие ГИДРЫ дало сбой, повлекший за собой разрушительные последствия. Всему виной это задание.

Джеймс Барнс слышал звук возни у входа в основное помещение. Зимнего Солдата это тревожило, потому что он не хотел бы, чтобы труп нашли так быстро. На мгновение он даже удивился, ведь ему казалось, что в это место уже давно кроме крыс никто не заглядывает, и любопытные свидетели определенно должны были оказаться здесь не случайно.
«Пропустил хвост?» — предположил Джеймс, уже преисполненный решимости хоронить без разбирательств. На самом деле ему совершенно безразлично, кто и по какой причине здесь оказался, потому что свое дело Барнс доводит до конца.

Хозяйка предупреждает Зимнего, что его работа может кардинально отличаться от того, чем он занимался ранее, но он всегда должен помнить, что лишние свидетели против него, нее и всей их организации совершенно ни к чему, так что если… Если ты допускаешь ошибки, будь готов их исправлять.

Джеймс выпрямляется в полный рост, выходит из пристройки. Металлические пальцы небрежно сжимают рукоятку перепачканного в засохшей крови ножа, а армейские ботинки оставляют нечеткие кровавые следы на деревянном полу. Гнилые доски  угрожающе скрипят и продавливаются под тяжестью шагов Зимнего Солдата. Он выходит на свет, пробивающийся сквозь огромные щели в стенах, и наконец получает возможность поближе рассмотреть незваного гостя, уже успевшего стать кандидатом на присоединение к бесславно погибшему наркодиллеру-неудачнику. И тут он видит его.

— Опять ты?

Зимний Солдат меняется в лице, заметно напрягается. Слышно, как нестройно работают механизмы протеза, запуская движение металлических пластин. Джеймс помнит, как этот человек едва не вывел из строя его бионическую руку, которую он так и не сумел починить до конца, потому что за все семьдесят гребанных лет у него были люди, которые занимались этим, пока все это не кануло в небытие из-за одного человека с очень странным и неприятным взглядом, полном осуждения и невыносимой жалости.

Этот взгляд невероятно сильно раздражал Барнса, потому что этот человек смотрел так, словно он, Джеймс, не оправдал его надежд. Зимний Солдат не мог понять, что он успел сделать не так и чем заслужил такое отношение.
На него смотрели с отвращением, страхом, желанием, ненавистью, но никогда не смотрели с жалостью. Его невозможно было жалеть.

Как и тогда, год назад, этот человек был ошеломлен и напуган, и так же смотрел, словно не верил своим глазам. «Как на ожившего призрака» — всегда замечал Солдат, когда снова и снова в мыслях возвращался в ту самую битву.
Барнс не сомневается: это точно, точно он. Только этот человек называет его «Баки», словно… словно давно знает. Но Джеймс не понимает, как это возможно. Он знает, что делал семьдесят лет, но совершенно не помнит, чтобы в этом был замешан этот человек, которого он видит всего лишь второй раз в своей жизни.

Он помнит, как этот человек отказался сражаться с ним. Джеймс здорово тогда разозлился, в свою очередь отказываясь понимать, почему сам Капитан Америка готов сложить все свои амбиции защитника США, сдаваясь какому-то наемному убийце, совершенному оружию организации, которая изнутри отравила его родной Щ.И.Т. Подобное поведение совершенно не укладывалось в сознании Зимнего Солдата, едва успевшего отойти от бесконечного числа криозаморозок.

И, самое главное, он совершенно не понимал, почему сам упустил столько возможностей раз и навсегда прекратить жизнь своей цели. Если задуматься, он мог бы сделать это еще в их первую встречу, когда Капитан Америка еще не был готов, а у Зимнего Солдата было невероятное количество возможностей. Каждый раз что-то останавливало его, не давало сосредоточиться и выполнить свое задание.

Что-то, что пробивалось сквозь десятилетия экспериментов и модификаций его тела и сознания.
Что-то, что заставило его прыгнуть в Потомак следом за врагом и не позволить ему утонуть.
Что-то, что мешает ему убить Капитана Америка сейчас, когда он был… вполне безоружен, в отличие от самого Джеймса.

— Кто ты такой? — раздраженно спрашивает Барнс, уставший от бесконечного потока разнообразных мыслей, догадок и непонимания. Единственное, что он четко осознает — семидесятилетняя карьера в ГИДРЕ, всплывающая обрывками в памяти при самых разнообразных обстоятельствах — далеко не все, что происходило в его жизни.

Каким-то образом в этом всем был замешан этот человек, который точно когда-нибудь получит пару ножевых ранений в печень, если не перестанет смотреть на Джеймса так, будто он предал Иисуса, потому что это ужасно злит Барнса. Зимний Солдат привык быть идеальным, потому что он идеальное оружие ГИДРЫ и по сей день привык им оставаться, хоть и понимает, насколько ужасным и бесчеловечным было ее отношение к своему главному источнику безопасности и сохранения секретности.

Барнс, черт возьми, устал разгребать это сам. Все, чего он хочет — оставить прошлое в прошлом, но именно сейчас ему, кажется, снова дают понять, что не так-то просто избежать последствий катастрофически сложной и долгой жизни.

Зимний Солдат надеялся, что может бежать вечно, но и в этот раз сработала безупречная логика преследования: рано или поздно жертва все равно оказывается загнанной в угол, только обычно он всегда исполнял роль предоставляющего все прелести погони, а сейчас, получается, сам оказался не в самом выгодном положении.
SO DO I NEED TO BELIEVE IN A PROMISE AND IT'S SEED
AM I WILLING TO CHOOSE
WHEN IT'S MYSELF I COULD LOSE?

— Я твой друг, Баки.

Джеймс теряется. На мгновение он перестает понимать, чего от него хотят и что он должен сделать, потому что, по правде говоря, этот ответ сбивает его с толку. «Друг» - повторяет про себя Барнс, начиная осознавать смысл сказанного этим человеком.

Джеймс не сводит тяжелого взгляда с Капитана, будто вовсе не замечая, как он осторожно сокращает расстояние между ними. Это имеет куда меньшее значение, чем сказанное пару мгновений назад.
Барнс не привык к тому, что кто-то называет себя его другом. У него не может быть друзей, потому что он гребанный асоциальный маньяк, американский психопат из две тысячи пятнадцатого — да как его только не называли, но всегда предпочитали обходить стороной. Никому не нужна дружба с человеком, который даже толком не знает, сколько способов убийства ему известно и сколько усилий ему нужно приложить, чтобы вырвать позвоночник из живого человека своей бионической рукой. Зимний Солдат мог быть максимум союзником, деловым партнером, в определенных случаях — оружием и марионеткой, но уж точно не мог быть другом.

Тогда почему этот человек так настойчиво цепляется за него? Неужели он уже успел забыть, как этими самыми руками Зимний Солдат пытался прикончить его?

Баки Барнс с остервенением бил по лицу, словно пытался исказить до неузнаваемости лицо своей жертвы. Он избивал Капитана Америка так яростно, как не избивал до этого никого. Зимний Солдат никогда не проявлял никаких эмоций во время выполнения миссий, действуя быстро, красиво и хладнокровно. Он казался настолько безразличным и серым, что в свое время был объявлен призраком. Доходило до того, что безликим наемным убийцей с железной рукой начинали пугать маленьких будущих шпионов и наемников. Разве у детской страшилки могут быть какие-то друзья?

И, все-таки, с самого начала с Капитаном было что-то не так. Джеймс чувствовал на уровне подсознания, что не может с тем же хладнокровием лишить жизни свою основную цель. Это условие, некоторое необъяснимое препятствие, ставшее незримой стеной между ним и ГИДРОЙ, провоцировало невероятную агрессию, которую Барнс выплеснул на своего врага. Он пытался уничтожить в нем все, что могло хоть как-то касаться его затравленного, истертого сознания, потому что любое такое касание оборачивалось непониманием, страхом и болью.

И сейчас Барнс снова смотрел на те же самые черты лица, что зарождали в нем некоторые сомнения, и просто не понимал, что ему теперь делать. По большому счету, этот человек больше не был его заданием, поскольку ГИДРА давно уже пала. Подсознательно Джеймс все равно чувствует угрозу, поэтому напрягается.

Ему хочется сбежать, как никогда раньше. Он помнил, что однажды это вышло. Тогда, после падения с хэликэриера, когда Барнс вытащил Капитана из реки и оставил на берегу. Он оставил его, потому что не хотел ввязываться в эту историю. Впервые в жизни Зимний Солдат не захотел выполнять приказ хозяев, и принял это решение до того, как узнал, что его владельцы тоже вышли из игры, только уже, видимо, навсегда. С тех пор Джеймс никогда не возвращался к этой теме и не придавал особо значения причинам своего немного странного поступка, предпочитая не ворошить осиное гнездо. Сегодня, тем не менее, осиное гнездо само к нему пришло с очевидным намерением заставить его вмешаться. Никто не спрашивал, хочет ли этого сам Зимний Солдат.

Так, все-таки, зачем? Зачем он спасал его?

«Друг» — повторял, повторял и снова повторял Джеймс.

— Друг? — хмыкнул Барнс, бездумно перелистывая страницы какой-то газеты, чтобы скоротать время в ожидании босса. — Стоило ли оно такого риска? — спрашивает он, намекая Освальду, своему временному напарнику на это дело, что бросаться в самое пекло и прикрывать собою чужого человека было как минимум неблагоразумно. В комнате отвратительно пахло антибиотиками, свежими бинтами и кровью: Джеймс не преувеличивал размеры риска. Освальд только отмахнулся.
— Да откуда тебе знать? — пренебрежительно говорит он, затягивая бинты на ране. — Гребанная машина, — тихо добавляет он, надеясь, что Барнс не услышит. Его надежды оправданы не были, но Джеймс не отреагировал. Ему было безразлично.

Барнс рисковал, возвращаясь к хозяевам с отказом от выполнения задания. Стоило ли оно такого риска?

Джеймс смотрит на человека перед ним уже без такого раздражения. Взгляд его становится беспомощней: он мечется. Внутренние противоречия окончательно сбивают его. Одновременно ему хочется знать, кто на самом деле скрывается за патриотичным костюмом Капитана Америка и как он связан с ним самим, но, с другой стороны, он чувствует, что эта затея ничем хорошим может и не кончиться. Он смотрит в его глаза и, тем не менее, угрозы там не видит. Это наталкивает Джеймса на мысль, что его подозрения бессмысленны, но, вместе с этим, он допускает, что его пытаются развести на доверие.

— Людей, которые захотят притвориться твоим другом, будет безграничное количество. Всем им нужно только одно, — хозяйка постучала острым ногтем по металлическому протезу Барнса, наглядно объясняя ему свои слова, — твоя невероятная сила. Я тебе не друг, но я тебе союзник. Я не скрываю, что хочу владеть этим, — ее рука мягко погладила идеально состыкованные пластины, — поэтому ты можешь сотрудничать со мной. У меня нет от тебя секретов.

Барнс по-прежнему хочет сбежать. Ему продолжает казаться, что побег решит все его проблемы. В конце концов, он допускает, что эта встреча — чистой воды случайность, и у Капитана Америка нет ни его координат, ни каких-либо сведений. Это означает, что он со спокойной душой может скрыться и вернуться под крыло заботливой хозяйки, которая эксплуатирует его только так, но при этом хотя бы не пытается окончательно подавить его волю. Барнс променял ГИДРУ на босса с той лишь разницей, что получил возможность хранить свои воспоминания и свои мысли, но при этом по-прежнему не обладал никакой свободой и собственным мнением, обреченный действовать строго по чужой указке. Год назад это устраивало его, даже более чем: все-таки контракт был заключен на куда более выгодных условиях, да и вполне себе добровольно. Почему-то сейчас он начинал думать, что есть альтернативные, не менее удобные варианты.

— Откуда ты знаешь меня? — сдается Барнс. Он принимает решение, от которого трусливо отказался год назад, испугавшись необратимых последствий и возможных проблем. Сейчас, кажется, мнимая угроза больше не нависает над ним, а значит ничто не мешает наконец выбрать правду.   

Как минимум затем, что взгляд этого поразительно знакомого незнакомца был преисполнен заразительной надеждой. Настолько заразительной, что конченый параноик решил рискнуть. Ведь, наверное, друг этого стоит?

Вам когда-нибудь говорили, что вы прожили целую жизнь? Несколько лет, целые десятки, начисто стертые из памяти? Пугающе-необычные новости, которые предпочтительнее было бы никогда не слышать.

Джеймс знает свое настоящее. Он помнит, чем занимался вчера, месяц назад и даже год. Осознание существования четкой последовательности в своей жизни дает ощущение стабильности и спокойствия. Прошлое, всплывающее невероятно короткими и бессмысленными обрывками, спутанное и наполовину стертое, ассоциируется с неизвестностью и страхом.

Человек напротив кажется убедительным. Его голос действует необыкновенно странным образом, успокаивая, и это вместо ожидаемого всплеска недоверия и отвращения. Джеймс Барнс не очень любит идти на контакт, но еще больше он ненавидит, когда его фактически к этому принуждают. Что-то безумно важное мешает ему послать этого сталкера в места не столь отдаленные или сунуть ему нож в печень.

Он знает его с детства. Детства, которого и вовсе, кажется, не было. Ни единого воспоминания, ни одной ниточки, которая связала бы Зимнего Солдата и юношу из прошлого. Кажется, из сороковых годов?

Джеймс читал о себе на стенде. Читал и не понимал, как он мог провести целую жизнь с человеком, которого почти не помнил. Человек с моста. Капитан Америка. Гребанный национальный герой, главное лицо и задница страны в обтягивающем костюме, стоит напротив него и втирает то, что просто не укладывается в отмороженной голове Барнса. Он чувствует себя велоцираптором, который никак не может решить, повинуется ли он своей человеческой альфе или просто наконец откусит ей руку.

Хотя, безусловно, склоняется к первому. И нож в руке держит уже не так крепко, и вроде даже позволил слегка расслабить натянутые до предела мышцы. Опасности, кажется, нет. Нутром чувствует, что все в порядке.
Только он не знает, что сказать. Его вообще учили не вступать с врагом в некоторые диалоги, и уж точно не отрабатывали ситуации, когда ему вдруг скажут, что в какой-то далекой жизни он был другим человеком и даже кормил бездомных котят во дворе своего дома.

С врагом. Джеймс пытается, но не умеет не видеть в людях потенциальную угрозу. Поэтому нож не убирает. Он даже не знает (не помнит?), что можно по-другому. Барнс надеется, что сейчас перед ним стоит его шанс.

Чужие голоса, разбивающие напряженную тишину между ним и человеком напротив, заставляют Зимнего Солдата вновь напрячь мышцы. Он стискивает рукоятку армейского ножа с засыхающей кровью на лезвии, готовый сорвать свою злость и непонимание на еще одних непрошеных гостях. Он знает, что своим тут делать нечего. Это его задание, и никто сюда соваться не должен, поэтому чувствует за собой справедливое право разбираться в своей привычной манере, изображая из себя Уолдера Фрея.

Тем не менее, в этот раз его планы были нарушены человеком, который, судя по всему, не был сторонником кровопролитий. Он пресекает возможность перерезать кому-то грязную глотку просто на корню, тут же предлагая трусливо бежать.

Зимний Солдат противится, потому что не привык убегать. Он приучен всегда доводить свое дело до конца, и если какой-то даун решает вмешаться в его проблемы, он считает необходимостью поставить жирную кровавую точку в его существовании и, в частности, проникновении его в свое личное пространство, под определение которого попадают и поручения хозяйки.

Кто-то активно насилует замок на двери, долбится просто по-черному. Это провоцирует агрессию Барнса, который и так в большинстве своем напоминает больше агрессивное хищное животное, нежели человека. Если его что-то раздражает, он привык вымещать злобу и агрессию на источнике неприятных ощущений, и сейчас ему чертовски хотелось самостоятельно выбить гребанную дверь и пополнить количество мертвых душ на своей совести.

– Пожалуйста, верь мне, просто бежим. – Джеймс слышит умоляющий голос и немного успокаивается. Он понимает, что если останется сейчас, может безбожно просрать еще один шанс наконец-то понять, кто он и что он. Барнсу известно, что самостоятельно с этим он не справится никогда, и поэтому он принимает приглашение валить из этого прогнившего пристанища полуразложившихся тел и грязных крыс.

Он старается не отставать от человека, который настойчиво уводил его за собой, завлекал в свои сети подобно пауку. А Джеймс, наивный, сам же к нему и бежит, даже не думая, зачем он повинуется человеку, которого уже и в живых-то не должно быть.

Он должен был убить его год назад.

Год назад должно было не стать человека, который так упрямо тащит его за собой, не давая ни единой возможности осмыслить происходящее и передохнуть. Джеймс просто бежит за ним, перепрыгивая ограды и другие всевозможные препятствия, изо всех сил стараясь не отставать. Он не имеет ни малейшего понятия, куда ведет его американский суперсолдат, да и не задумывается об этом. Его сознание занято одним осознанием того, какую херобору он вытворяет.
Ему сказали верить. Нет, его попросили верить. Когда его в последний раз о чем-то просили? Без этого приказного тона в просьбе, требующего безоговорочного подчинения. Джеймс удивлен: ему никогда не давали выбора. Принимать собственные решения невероятно сложно.

И, все-таки, он здесь. Не свернул, не остановился, не сбежал. Это, кажется, второй раз за всю жизнь, когда Зимний Солдат плюет на четкие указания и поступает по-своему, и каждый раз это решение дается ему непросто, а еще каждый раз оно связано с одним человеком, который по определению обладает каким-то сверхъестественным притяжением, которое Барнсу не по силам объяснить даже самому себе.

— Куда ты привел меня? — недоверчиво спрашивает Барнс, когда этот человек, имени которого он даже и не помнит, останавливается возле какого-то здания. Простреленное плечо неприятно ноет и жжет, любое неосторожное движение провоцирует новый всплеск боли, проходящий по руке и отдающийся по всему телу.

Джеймс выравнивает дыхание. Он не сводит взгляда с человека, который за какие-то минут десять успел в очередной раз нарушить привычное течение его жизни.

Барнсу чертовски хотелось узнать, какая тесная связь зародилась между ними еще…в их совместном детстве? Никто, кроме этого человека, не мог и не хотел пролить свет на прошлое Зимнего Солдата, от которого он и сам уже был готов отказаться.

Возможно, когда угодно, но только не сейчас, когда оно было на расстоянии вытянутой руки и смотрело на него так, будто в этом взгляде заключался весь смысл его существования.