В такой прекрасный день легко думать о том, что всё хорошо, но впереди нас ждут и мрачные дни. Дни, когда мы будем одиноки. В такие дни надежда нужнее всего, даже если она живёт глубоко, глубоко. Даже если вам будет очень плохо, пообещайте мне, что надежду вы не потеряете. Не дайте ей умереть. Мы должны перебороть наши страдания. Я желаю вам, чтобы вы несли надежду друг другу, она нужна людям. Даже если не всё получится, ради чего же ещё жить на свете. ©

У Питера Паркера казалось совершенно нет времени на сон: днем и утром молодой человек закапывался в библиотеках или, то и дело заливая свой ноутбук кофе, истерично печатал, а по ночам он облачался в сине-красный спандекс и очумело мотался по городу, прислушиваясь к полицейским рапортам. Что уж тут говорить о личной жизни - Мэри Джейн была в бешенстве, то и дело получая от Питера короткие и иногда даже бессвязные смс, которые каждый раз гласили одно и тоже «сегодня не получится, извини, целую.» Кандидатская диссертация на степень магистра по биохимии дело не простое, особенно, когда после определенных случаев эта наука стала считаться чуть ли не опасной. Проведение опытов было под строжайшим грифом секретности, а простые ученые - такие как Питер - имели право проводить опыты только на уровне размышлений, и никакой, не дай Боже, практики. В теории Питер внес уже не малый вклад в биохимию, а если говорить по честному - то и в практике тоже. Его алгоритм скорости распада пользовался некоторое время большим успехом, пока не было решено, что все эти разработки и опыты стоит закрыть. Питер даже не успел предъявить свои права на алгоритм, когда его пропуск был аннулирован, а все контакты тех, с кем он работал - стерты из всех баз. Не говоря уж о том, что укус радиоактивного паука, и как итог опыт по скрещиванию видов, был случайно проведен им на нем же самом на выставке «Дженерал Тектроникс». Питер то и дело ставил рекорды по бессонным ночам и дням, игнорируя настойчивые просьбы организма выраженные в головной боли и ухудшающихся рефлексах и совершенно не отдыхал.
Однажды, однако, выдался на удивление спокойный вечер. Дописав очередную главу, Питер сложил все свои разработки в нижний ящик стола, закрывая крышку ноутбука и устало потирая глаза, скорее на автомате, нежели потому что они у него болели. Полупустая чашка кофе была холодной, и Питер не желая пить остывший напиток, отставил ее в сторону, настраиваясь на нужную волну. Разумеется, молодой человек искал не музыку, но нужные частоты молчали, изредка оповещая своих слушателей, что в том или ином квартале пусто. Пит переместился на кровать, продолжая внимательно слушать, и не собираясь засыпать. Но усталость была своего мнения, и сам не заметив, Питер погрузился в глубокий, однако отнюдь не спокойный сон. Именно поэтому, на самом деле, Паркер избегал вот уже более двух лет нормального режима труда и отдыха, предпочитая изматывать себя так, чтобы даже суперспособности не были в силах маскировать его пугающе синие мешки под глазами, а преступники недоумевали - когда вообще этот тип в красно-синем костюме спит. Днем и ночью Питер трудился над своей кандидатской работой, прерываясь на полицейские оповещения, и впрыгивая в свою костюм где бы не находился. Уделяя своему организму не более часа-двух в сутки на сон, Питер вырубался так сильно, что изобрел специальный вид будильника, который бил Паркера током, чтобы тот проснулся в нужный час. Однако сейчас, будильник был выключен и не был нужен своему владельцу.
Питер летел, летел вниз со скоростью стрелы, разрывая потоки воздуха своим вытянутым и напряженным телом протягивая руки вперед, в надежде уцепиться в последнюю секунду за то, что он так страстно стремился поймать. Он не мог лететь еще быстрее, и чувствовал что не смотря на свое отчаянное желание успеть, он не может этого сделать, и что он бесповоротно опаздывает. Садящееся солнце бликами играло на мосту Джорда Вашингтона, который пересекая реку Гудзон, соединяя Нью-Йорк и Форт Ли, что было сейчас совершенно не важно, а Человек-Паук бесповоротно опаздывал, все еще цепляясь за надежду и лелея ее удаляющееся от него тело.
Проснувшись в холодном поту, Питер резко вскочил на кровати, оказываясь в не менее печальной реальности. На часах была поздняя ночь или раннее утро, в зависимости от того, кто во сколько привык просыпаться, но для Питера это было самое страшное время. Время между днем и ночью, когда он до дрожи в пальцах боялся уснуть и до скрежета зубов готов был носиться за преступниками, которые, уже либо были пойманы либо забились в свои норы, не показывая носа. Сжав кулаки Питер попытался успокоиться, но липкий и мучительный сон не отпускал его, и сердце продолжало колотиться с силой, до боли колющей в груди и не позволяя лишний раз вздохнуть. Казалось, что Паркера сейчас охватит паническая атака, в глазах потемнело и пот градом посыпался по спине и лбу, а он стал снова проваливаться в этот затягивающий, не отпускающий и страшный как болото, сон. Во время взяв себя в руки, Питер открыл глаза, фокусируя взгляд на противоположной от кровати стене, и внимательно рассматривая красные линии, которые вели от одной фотографии или заметке к другой. Как ни странно, но эта своеобразная лабиринтоподобная паутина всегда успокаивала его, и он, спустя какое-то время, придя в себя, смог подняться с кровати и медленно спуститься на кухню.Тетушка Мэй спала в нижней спальне, поэтому Питеру пришлось проползти по стене, чтобы не разбудить ее, потому что одна из половиц скрипела, и он все время забывал какая именно. Не хотелось беспокоить ее ночным бдением. Паркер заварил себе крепкий горячий час, чтобы успокоиться, и стал читать вчерашнюю газету. Остужая чай, и он бегал глазами по строчкам, насильно заставляя себя вникнуть в смысл написанного, чтобы не окунаться в свои тревожные мысли. Сам не заметив, Питер снова уснул, но этот раз он спал совершенно без снов.
- Питер!! - судорожно вдохнув, Паркер резко поднялся со стола, не замечая прилипшую к его щеке вчерашнюю газету и удивленно заморгал глазами. Он с трудом понимал, где находился, и первой его мыслью было то, что он уснул на лекции. Судорожно забегав по помещению глазами, он сфокусировался на тетушке Мэй удивленно обнаруживая, что находится на собственной кухне и не менее удивленно отцепляя от своей щеки газету. 
- Да? - попытавшись предать себе невозмутимый вид, Питер посмотрел в свою чашку, где плавали чаинки и не размешанный сахар и поднявшись, вылил остатки в раковину. Принявшись мыть чашку под прохладной водой, Паркер заодно приходил в себя, и незаметно для тети прыснул на лицо пару освежающих капель. Пока тетя Мэй готовила завтрак для себя и племянника, она не переставая шумела, сокрушаясь, что ее единственный ребенок, так себя не бережет. Она была огорчена, что он не спит ночами, и говорила, что это только начало - засыпать на ходу или сидя на кухне. Образ жизни Питера уже давно ей не нравился, в частности поэтому, он снял себе небольшую квартирку под крышей в центре Нью-Йорка, чтобы избавить ее от лишних переживаний за его здоровье. Он ведь не мог объяснить ей, что пусть он хоть сто раз ведет такой образ жизни, все равно с ним ничего не случиться. Проглатывая яичницу с беконом, он запил все это ароматным чаем, а затем смачно чмокнув тетю в щеку, отшутился на тему ее увещеваний. Поднявшись в свою комнату, он упаковал ноутбук и записи в рюкзак и выбираясь на улицу, завел свой мотороллер, который так же подвергался не малой критике.
Оказавшись дома, Питер сбросил с себя рюкзак и переоделся. Выпрыгивая из окна, он направился прямиком на Эмпаер, чтобы оттуда оценить ситуацию в городе. По факту, парень собирался оценивать ситуацию в городе уже по пути туда, в связи с чем пролетая по улицам города он внимательно рассматривал прохожих. Несколько ребятишек, не осторожно играющих в парке получили свой мячик обратно с запиской, в которой их дружелюбный человек-паук рекомендовал им быть осторожнее, а одна девушка, отчаянно спешащая на работу, если бы не Питер, оказалась бы скорее всего в больнице. Все эти бытовые мелочи встречались ему чуть ли не на каждом шагу изо дня в день, но ничего серьезного не было выявлено. Пролетая мимо моста, который уже не один раз нарушал его сон, Питер хотел было отвернуться, однако вместо этого внимательно просканировал его, замечая какое-то странное явление. Погода была настолько ясная, что на небе не было ни единого облачка или даже намека на него, и только над мостом Джорджа Вашингтона сгустился какой-то подозрительный не то туман, не то туча. Развернувшись, Питер направился прямо туда, ожидая встретить там кого угодно, от Тора до Зеленого Гоблина. Приземлившись на одну из несущих опор, Паук внимательно осматривался, но не слишком плотный туман, напоминал скорее простой смог, вызванный необычайной жарой, нежели чем что-то, предвещающее беду. К тому же, на мосту никого не было, поэтому Питер походив из стороны в сторону, уселся свесив ноги вниз. Избегая этого места вот уже три года, Паук чувствовал себя тут непривычно и неуютно, но что-то держало его, не позволяя улететь. Внезапно, над его головой раздался хлопок, и мимо пролетело бездыханное тело. Вскочив на ноги, Питер ошарашенно следил, как вниз, набирая скорость кто-то летит. Не долго думая, Паук бросился вслед, на этот раз, выпуская паутину и ускоряя себя. Не рискуя выпускать паутину в летящую - он уже понял, что это была девушка - Паркер обнаружил, что догоняет ее, и этому виной было то, что он летит за ней целенаправленно, помогая себе ногами и паутиной. Не думая о том, что однажды он уже так же летел, стремясь поймать Гвен, Пит на лету схватил девушку, выпуская паутину и планируя над Гудзоном. Спустя несколько минут, Питер оказался на твердой земле, а если точнее вновь на одной из несущих опор моста, все еще держа на руках девушку, которая явно была без сознания. Перевернув ее, Питер удержался от вскрика. Вместо этого, он закрыл глаза, делая глубокий вдох. С ним случалось это уже не единожды, когда он спасал блондинку хоть издали напоминающую Гвен, он видел, конечно же ее. Спустя какие-то короткие промежутки времени, он успокаивался и видел наконец настоящее лицо девушки, и не сомневался в том, что сейчас все произойдет именно так. Открывая глаза, Питер снова взглянул в ее лицо, и снова увидел Гвен. Виной всему, разумеется, был его сегодняшний сон, который взбудоражил его воображение настолько, что теперь Гвен ему наверное будет мерещиться везде. Питер попытался снова плотно зажмуриться, не подглядывая, убеждая себя, что этого не может быть. Но когда он открыл глаза, уже в третий раз перед собой он увидел ее - Гвен Стейси, которая была без сознания, но определенно точно, это была именно она. Не веря своим глазам, Питер снял маску, рассматривая ее, и едва дотрагиваясь кончиками пальцев до ее щеки. Этого просто не могло быть - она три года назад пропала. Она пропала именно тут. Он не смог спасти ее, он даже не смог найти ее, сколько бы не искал, сколько бы спасетельных групп ни прочесывало Гудзон. Паркер не верил своим глазам, и не верил своим ушам, которые уже отсчитывали сердцебиение. Она была жива!
Что это была за шутка? Паркер не мог поверить в происходящее, продолжая держать на руках Гвен, которая была все еще без сознания, и не верящими глазами рассматривая ее лицо, которое не изменилось с того дня ни на секунду. На ней была даже та же одежда - белый легкий плащ и юбка. Он то и дело оглядывался назад - в тот день когда потерял ее, и не мог поверить что сейчас, Гвен находится у него на руках - как это могло произойти, неужели она вернулась к нему? Тысяча вопросов крутились в голове у Питера, он не понимал, ни с научной, ни с фантастической точки зрения, как это могло произойти, но так же он не мог не верить своим собственным глазам и ушам. Неужели вселенная так неудачно подшутила над ним, или это розыгрыш Зеленого Гоблина, может быть, это все иллюзия? Питер прижал ее к себе сильнее, убеждаясь, что она не иллюзорна, и что она - настоящая. В замешательстве, Паук одел маску, не зная что же ему теперь делать? Наверняка, хороший вариант будет отнести ее в больницу. Но ведь она числится в пропавших без вести - Питер не смог допустить, чтобы ее похоронили, он до последнего верил, что пока ее тело не найдено, она не умерла. Как он объяснит, что нашел ее? Впрочем, это все было сейчас не важно. Спрыгнув с моста, он одной рукой держал Гвен, а другой опускался медленно на проезжую часть. Первая попавшаяся ему на глаза машина, разумеется не отказала отвезти его в больницу. Когда Питера довезли, он вышел из машины, держа на руках девушку, а пропускающие его вперед люди, расступались, позволяя ему без очереди добраться до врачей.
- Я поймал ее на мосту..Я не знаю, она дышит.. - забормотал всегда уверенный, непоколебимо спокойный человек-паук, который сейчас больше был похож на испуганного мальчишку. Врачи не стали интересоваться личностью Гвен, для начала занимаясь ее здоровьем, и увезли ее, оставив Паука в пахнущем медикаментами светлом коридоре. Питер не хотел расставаться с ней, как будто бы она исчезнет, если он не будет рядом с ней, не будет ее держать, расстворится или ее спрячут от него, скажут что ее нет. Присев на одну из скамеечек, он устало обхватил руками голову, не представляя находится ли он во сне, или это сюрреалистический бред, всего лишь подобие реальности, которую он выдумал себе сам, которая пугала его появившейся в груди надеждой. Он не представлял, что будет, если у него отнимут эту надежду, которая за эти короткие пол часа выросла из пепла его сгоревшего дотла в тот злосчастный день сердца. Он не представлял, как дальше будет жить, если это все окажется сном, выдумкой, злой издевкой. Наверное тогда он окончательно сойдет с ума, потому что сейчас он практически уже свихнулся от произошедшего, находясь в полуистеричном состоянии, медленно раскачиваясь на месте, ухватившись в безумном жесте за голову, и не переставая прислушиваясь к тому, что происходит за закрытой дверью. Внезапно, Питеру показалось что с диким грохотом, дверь открылась и на пороге появился врач. Вскочив с места, Питер забыв кто он, оказался рядом с ним в мгновение ока, жадно пожирая его глазами.
- Она ваша знакомая? - безошибочно резюмировал врач, не замечавший раньше никогда такого волнения от супергероев к простым спасенным жизням. - Не волнуйтесь, девушка в обмороке, но все жизненные показатели в норме. Она должна скоро придти в себя. Можете зайти. - доктор приоткрыл дверь, выпуская ассистирующий ему персонал и позволяя зайти пауку. Питер, замешкавшись на пороге, неуверенно заглянул внутрь палаты, придерживаясь за косяк. Он как будто бы был не уверен, хочет ли он зайти или нет. Доктор, понимающе похлопал его по плечу, и удалился, пообещал, что некоторое время его никто не будет беспокоить. Гвен была переодета в больничную одежду и лежала в одноместной, явно не дешевой палате, рядом с ней было удобное по виду кресло, а так же капельница, которую ей поставили для восстановления сил. Питер неуверенно вошел, потоптавшись еще какое-то время на пороге, а затем беззвучно закрыл за собой дверь, медленно продвигаясь в сторону Гвен. Он все еще не мог поверить, что это она, с удивлением рассматривая ее лицо, которое было таким родным и любимым, что у него щемило в сердце. Он видел ее в каждой девушке все эти годы, но очухивался словно бы ото сна, убеждая себя, что цепляться за прошлое глупо и безнадежно. Значит, не безнадежно? Снимая маску, он уселся рядом с ней в кресло, легко дотрагиваясь до ее пальцев своими, все еще не веря.

Отредактировано Peter Parker (2015-08-11 16:01:16)

Поглаживая Гвен за руку, Питер осторожно, чтобы не потревожить ее, наклонился, легко целуя девушку. Он чувствовал удивительную эйфорию, которой ранее еще никогда не испытывал, это было лучше любого спасения города, любой победы и любого совершенного им героического поступка. Ему казалось, что с его груди сняли гирю, вес которой был слишком серьезен для него, гирю с которой он был вынужден бороться за свою жизнь все прошедшие годы без Гвен, ту гирю, которая тянула и тащила его в пропасть, вслед за нею и ему было тяжело сопротивляться, с каждым разом его попытки выплыть были все слабее и слабее, а желания все меньше. Это был груз вины за жизнь той, которая была ему дороже всех, за жизнь которую он не смог спасти и что гложило, грызло и мучило его больше всего. И сейчас, освободившись от него, Питер испытывал небывалую легкость и спокойствие, он не чувствовал боли и зияющей кровоточащей дыры в сердце, чувствовать которую уже почти что привык, он забыл абсолютно обо всем в этот момент : что происходило за стенами больницы, в его жизни, в стране, мире. Ему было абсолютно безразличен акт регистрации, Тони Старк, Щ. И. Т. и Капитан Америки, с его безудержным отрядом сопротивления, не тронул его бы даже очередной выпад пришельцев, которые не единожды уже пытались завоевать землю. Питер забыл, что обещал встретить Мэри Джейн после проб и пообедать с ней, а так же что Тетя Мэй просила его заскочить на почту и отправить заказное письмо. Все это было где-то в другой жизни, порог которой он переступил сегодня, закрывая с размаху дверь, перечеркивая прошлое, и стараясь стереть его ластиком - он пытался все это время построить жизнь без Гвен и она была, откровенно говоря паршивой, его попытки были шаткие и бездарные, а образ жизнь губительным и раздражающим всех во круг. Ему не обязательно больше было жить этой жизнью, не нужно было мучить себя, не нужно было судорожно вздрагивать и всматриваться в лица прохожих, тайно ожидая увидеть ее, не надо было стыдливо отводить глаза, когда Мэрри Джейн напрямую спрашивала его о Гвен, и он сможет избавиться от этой ненавистной ему лживой мины, которая приросла к нему за эти годы.
Питер не был уверен в том, сколько именно прошло времени. Он не следил за часами, и не смотрел в окно - его взгляд был прикован к Гвен, как будто бы, если он посмеет отвести от нее взгляд, она тут же исчезнет, оставив после себя только простыню да одеяло. Паркер словно приковывал ее взглядом к постели, заклинал ее не покидать его. Он осторожно прикоснулся к ее руке, которая была ледяная и безжизненная, но он совсем не испугался, потому что слышал как бьется ее сердце и видел как она дышит. Вопреки своему неверию, его глаза и уши не могли его подвести, и он постепенно начинал верить в происходящее. Девушка перед ним перестала быть той, кого Питер видел во снах, той, без кого он не представлял долгие годы как жить, той, за чью смерть он нес бремя ответственности и той, из-за кого у него почти помутился рассудок, и он не бросился убивать Нормана Озборна. Питеру казалось, что он вернулся вспять во времени, когда Гвен была в коме, а он разрываясь между собой, ней и Человеком-Пауком, старался успеть везде, и навестить ее, застать ее пробуждение. С легкой улыбкой вспомнив, как она обиделась тогда, что проснувшись не увидела его рядом с собой, он вспомнил так же, как они помирились совсем скоро. Его любимая, нежная и единственная Гвен прощала его, хоть он и совершал ошибки, они понимала его и говорила с ним на одном языке. Питеру достаточно было начать, а Гвен уже знала чем он закончит и это было прекрасно - такое идеальное понимание, они были словно совершенные, идеальные создания, которых точно выточили специально друг для друга.
Почувствовав, как Гвен едва ощутимо шевельнула пальцами, Питер настороженно прислушался, а когда увидел что машины, подключенные к девушке отчаянно запищали, вскочил. Нацепив маску, скорее по привычке, нежели от необходимости, Питер побежал за врачами, которые однако, уже и сами сюда мчались. Аппарат продолжал попискивать, а Питера попросили покинуть помещение, чтобы провести необходимые процедуры и проверить состояние девушки. Не споря, Паркер выскользнул в открытое окно, перелезая через бордюр и оказываясь на улице. В глаза ударил непривычно яркий свет, и на несколько секунд, Питер завис. Опомнившись почти сразу же, молодой человек стал продвигаться к нужной ему палате, и зависнув наконец там, внимательно прислушался к тому, что говорит Гвен и о чем спрашивают ее врачи. Питер очень переживал - а что если она забыла обо всем происходящим там, на мосту, да и вообще потеряла память? Сейчас его не волновало куда она пропала на пять лет, но наверняка вскоре ему захочется выяснить это, тем что она появилась ровно на том же месте, где и исчезла. Питер слушал ее бешеное сердцебиение, понимая, что она была все же не в обмороке - а в коме, и что ему удивительно повезло, что Гвен вышла из этого состояния так скоро. От знакомого голоса по рукам и спине побежали мурашки, и Питер невольно зажмурился, не осознавая, что на лице у него застыла улыбка. Она звала его и помнила, все помнила. Врачи все еще находились в палате, поэтому он не мог, как бы сильно не хотел, ворваться туда, разбрасывая их в стороны, отмахиваясь от рекомендаций, и сбивая с себя маску, упасть около на нее на колени, целуя руки, не в силах произнести ни слова. Он чувствовал, как ему физически необходимо оказаться снова рядом с ней, его тянула в палату так сильно, что даже слух весь обратился лишь в ее сторону, изолируя Питера от всех звуков, которые были на улице, словно был он забрался в вакуум, приложив ухо к единственной дырочке. Когда врачи покинули палату, Питер осторожно проверил не остался ли кто-то дежурить рядом с ней, заглянув туда. Разумеется, никого не было, кроме Гвен, которая так же силилась рассмотреть, тут ли он. Питер чуть улыбнулся, не удивляясь тому, что ей не сидится на месте, и стал осторожно открывать окошко. Замерев на месте, Пит услышал как она зовет его, и по его спине вновь пробежались мурашки, только на этот раз от испуга, его испугал этот полный отчаяния и мольбы голос, который был ему самым родным на свете. Поторопившись, Паркер запутался в шторах, которых были задернуты, чтобы не пропускать свет, и чертыхаясь, закрутился на месте, стараясь избавиться от плотного материала, чуть ли не связавшего его на рукам и ногам. Оказавшись наконец на свободе, Питер осторожно зашторил окно, надеясь что не наделал слишком много шума и осторожно приблизился к Гвен.
- Привет.. - тихо прошептал Паркер, не представляя, что еще ей сказать. Она столько всего пропустила, ему стольким нужно было с ней поделиться, столько всего рассказать, что в голове ничего и не было, мысленно перепутавшись носились, сталкиваясь друг с другом. Как и хотел Питер находился совсем рядом с ней, медленно снимая маску, надобности в которой больше не было, и внимательно посмотрел на Гвен. Уже не так, как раньше смотрел на нее без сознания. Она наконец, смотрела в ответ на него, ее глаза, которые сводили его с ума всегда, сейчас были устремлены прямо на него и он, от неожиданности замер, задержав невольно дыхание. Все таки, она была настоящей - не фантомной, не сном, не фотографией и не видеозапись. Питер сам не ожидал, как ноги, подкосившись, перестали его слушаться и он рухнул на кресло, которое удачно оказалось прямо позади него. - Гвен.. - снова чуть слышно прошептал он - Это ты.. - как будто бы в замедленной съемке, он перематывал события последних двух часов, снова видя со стороны все что случилось, и до него медленно доходило вновь то, что казалось ему все еще сном. Сейчас он в реальности видел ее живую и дышащую рядом, она говорила с ним и смотрела на него так же как раньше, тем взглядом который заставлял его смущенно улыбаться и говорить глупости. Питер протянул к ней руку, которая мелко дрожала и все на что его хватило - это улыбка.
Последний раз, он так улыбался как раз ей. Когда она сказала ему, что будет с ним, что он единственный кто ей нужен. Тогда, Питер не позволил ей уйти от него, за что поплатился совсем скоро, и тогда же он улыбался ей такой счастливой улыбкой, которую сейчас, ему казалось, он даже и не смог бы воспроизвести. Ее присутствие рядом заставило сердце забиться сильно-сильно, гоняя кровь и посылая в мозг импульсы. Паркер не знал, что сказать ей, в его взгляде заблестели слезы и он, удерживая их, но и не скрывая, поднялся со стула, осторожно пересел к ней на кровать. Дотрагиваясь до Гвен, словно она хрустальная, Питер осторожно поцеловал ее пальцы, один за другим, а затем положил ее ладонь себе на щеку. Как же ему не хватало ее теплых прикосновений, которые служили ему лучшим лекарством от всех тревог и бед, ему не хватало ее понимающего взгляда и пытливого ума, который порой находил решения быстрее чем он, она знала ответы там, где Питер видел глухую стену. Не в силах вымолвить ни слова, Паркер просто смотрел на нее, но в его взгляде была вся боль от потери, все горечь за потерянные годы жизни без нее, светились в его в глазах пустым и болезненным разочарованием. Слезами же блестело счастье и надежда, что она рядом, что они жива и что она сейчас слабо, но упрямо сжимала его руку. Питер не понимал как она вернулась к нему, почему это произошло сейчас, но ему было неважно все это, и единственное что имело значение сейчас для него, впрочем, как и всегда, это она - Гвендолин Стейси, его первая и единственная любовь, его надежда и луч света.
- Ты даже не представляешь, как я жил без тебя.. Я и сам не представляю, как я это делал.. - прошептал Питер, вновь прижимая ее руки к своим губам. Наверняка, она не представляет сколько действительно прошло лет, потому что в ее глазах возник вопрос, тень не понимания и он, опережая ее вопрос, сказал - Гвен, тебя не было пять лет, Гвен.. - Питер не смел произнести ее имя все это время, а сейчас, он заново прочувствовал его, оно звучало непривычно ново и поразительно по-родному, словно Паркер и не переставал каждый день шептать ее имя, тихо и взволновано, совсем как сейчас. Покачав головой, он чуть улыбнулся - Но это все потом.. Все потом, главное, что ты тут.. Тебе надо отдыхать, приходить в себя. - Питер серьезно на нее посмотрел, на мгновение нахмурившись, он не мог знать, через что она прошла и что чувствовала, но его очень волновало ее состояние, руки, чуть теплые сейчас, все равно свидетельствовали о слабом кровообращении, а в лице по прежнему ни кровинки. - Когда ты будешь чувствовать себя хорошо, я заберу тебя отсюда и все расскажу. Тебе нельзя волноваться.. - заботливым, однако не терпящим пререканий тоном, проговорил Питер, укрывая ее одеялом по плотнее, чтобы она наконец согрелась.

Питер не был готов отвечать на вопросы. Эти вопросы были пожалуй слишком сложными для него. Как он мог рассказать ей сейчас о том огромном пласте времени, который прошел? Прежде всего, Питеру для начала нужно было разобраться самому во всем этом. Ему нужно было, например принять то, что его теория жизни была больше не применима. Он когда-то разделил условно свою жизнь на «до» и «после», а сейчас это разделение неуместно по всем статьям. Как Питер мог рассказать ей о том, что происходит в его жизни? Он не знал тех слов, которые помогли бы ей объяснить все доступно, чтобы Гвен поняла его. Сейчас больше всего на свете он боялся снова потерять ее, поэтому первой шальной мыслью было держать ее в информационном вакууме, не позволяя ей получить правду. Особенно о нем. Правда, которую ему нужно придумать как преподнести так, чтобы не потерять ее. Питеру нужно было придумать, как рассказать ей все правильно, чтобы Гвен поняла его, но как это сделать, если она только сейчас очнулась? Ее чувства восприимчивы сейчас ко всему, что будет для нее непонятно и ново, а значит - ко всему. Первая волна счастья от ее возвращения сменилось чуть ли не паническим страхом потерять ее теперь, когда девушка узнает правду обо всем, что сейчас происходит. Поддержит ли она его в том, что он принял сторону Тони Старка и снял маску? Поймет ли она его отношения с Мэри-Джейн и простит ли? Питер смотрел на то, как девушка спокойной и безмятежно спит и мучился множеством вопросов, которые терзали его, как голодные псы. Он не представлял с чего ему следует начать, когда он будет рассказывать ей все, вводить ее в курс дела, знакомить практически с новым для нее миром. Первое о чем нужно было обязательно позаботиться, это обезопасить ее от назойливых папарации, которые теперь преследовали его и всех, кого с ним видели.
Питер осторожно прикрыл за собой дверь, направляясь прямо к врачам. Ведущий врач принял его, отвечая на все вопросы. В связи с тем, что Питер был не так уж далек от врачебной практики, он знал какие именно вопросы нужно задавать, чтобы беседа не затянулась слишком долго. Он выяснил, что никакие важные жизнедеятельные органы Гвен не задеты и что физически, она абсолютно здорова. Так же он выяснил, что ее тело физически осталось в том возрасте, в котором она пропала. Да, врач отметил, что прочитал и поинтересовался тем, что произошло с ней. В целом она была полностью здорова и готова выписываться хоть сейчас, ее организм был слегка ослаблен, но в отличие от людей лежащих по нескольку лет в коме, ей не нужно будет заново учиться ходить, как ни странно, ее организм словно бы и не был в бездействии, а будто бы она лишь упала в обморок. Все жизненные показатели были в норме и она была здоровой, девятнадцатилетней девушкой, если бы не все странности, которые при этом были. Врач так же сказал, что Паркер был единственным, кто сейчас интересовался ее жизнью, ни до каких родственником они не смогли дозвониться или связаться, а потому, именно он будет тем, кто сопроводит Гвен домой. Это вовсе не удивило Питера, и он итак собирался это сделать, однако ключи, которые ему протянул доктор, несколько озадачили его. Мужчина тут же пояснил, что он получил в полицейском участке, когда сообщил всю ситуацию. Паркер не винил его за это, хоть и очень не хотел огласки. Полиция обязана сохранить всю информацию, но даже там есть свои болтуны. Паук убедил врача больше никому об этом не рассказывать, а тем более о том, какую роль сыграл во всем Питер. Он объяснил мужчине, что если об этом прознают средства массовой информации, то Гвен не дадут ступить и шагу, и ее нервы очень пострадают от всего, что на нее свалиться разом. Паркер хотел уберечь ее от того, что свалилось на него и его близких людей, которые сейчас уже были обглоданы репортерами полностью, и эти изголодавшиеся гиены с удовольствием набросятся на кого-нибудь новенького, кто так удачно сейчас может им подвернуться, если быть слишком неосмотрительным. Получив честное слово, он удовлетворенно выдохнул. Сейчас у парня было еще кое какое время, чтобы отправиться домой и немного отдохнуть. Выбираясь из здания больницы через крышу, он полетел домой. Телефон был отключен уже весь день и Питер даже не думал его включать. Сейчас он не мог ни с кем разговаривать. Напряженно анализируя ситуацию, молодой человек и сам не заметил как добрался домой, но не в свою квартиру, которую он снимал, а к Тетушке Мэй, которая была наверняка уже дома. По привычке переодевшись за углом, он открыл дверь своим ключом, рассмеявшись от того, как глупо он поступил, тратя время на никому не нужное переодевание. Как он и ожидал, тетушка была дома и удивленно вскинув брови, встретила его. Давно уже не бывало, чтобы Питер несколько дней подряд ночевал у нее. Устала качая головой, Питер попросил избавить его от расспросов, говоря что он очень сильно устал. По телевизору шел вечерний выпуск новостей, где обсуждалось, что Питер не присутствовал во время сегодняшнего столкновения мутантов из корпуса сопротивления.
- Значит ли это, что Питер Паркер больше не поддерживает государство? Возможно, вскоре мы увидим этого некогда таинственного супергероя по другую сторону баррикад, этот человек никогда не отличался надежностью, он совершил не одну ошибку и его причастность к событиям... - Пит не мог слушать эту ерунду, громко захлопнув дверь в свою комнату и не раздеваясь рухнув на кровать. Нервное напряжение сегодняшнего дня выбило из уставшего мозга любой сон и Пит вырубился, лишенной любых сновидений, проваливаясь вместо этого, в темную бездну.
Проснувшись, он рывком сел на кровати. Было не позднее восьми утра. Ошарашенно озираясь по комнате, Питер прокручивал в голове события вчерашнего дня, не до конца будучи уверенным, что это не было долгим сном. Порывшись в рюкзаке, который он кинул около кровати, Питер посмотрел на выключенный телефон и скомканный костюм Человека-Паука, убеждаясь, что все таки вчера он действительно выключил телефон и глупо скрываясь, переодевался за углом дома. Проверив время по будильнику, он потер глаза, которые все еще слипались. Игнорируя желание как следует подкрепиться, Питер прислушался, обнаруживая, что тетушки уже нету дома. Это было ему на руку, он таким образом избегал очередного допроса, и потому, выбираясь из дома, направился прямиком в больницу, делая небольшой крюк, чтобы заскочить в пару мест.  Краем глаза он заметил беду, когда пятилетний или шестилетний малыш решил, что если он побежит за мячиком на дорогу, это не кончится ничем плохим. Паук был другого мнения, и делая разворот, подхватил малыша прямо из под колес грузовика, который никак бы не успел затормозить. Читать лекцию малышу или его родителям о правильном поведении на улице не было совсем времени, поэтому он лишь погрозил пальцем малышу. Родители, кажется, не были его фанатами, и даже не сказали банального спасибо. Но это было совсем не важно сейчас, когда Паркер спускался с крыши больницы. Переодевшись, он отловил молодую медсестру, которая несла поднос с номером палаты Гвен, и добавив туда большое красное яблоко и налив в стакан свежий сок, рядом со стаканам воды, отправился к девушке. Извлекая из рюкзака, бейсболку, Питер чтобы не забыть, нахлобучил себе ее на голову. Открывая дверь, он в одной руке держал поднос с едой, а другой осторожно за собой закрывал.
- Доброе утро, - проговорил он, оставляя поднос на столе и улыбаясь, обнял девушку. Он постепенно переставал испытывать это подозрительное волнение, что Гвен пропадет вот-вот, и обнимать стало ее гораздо приятнее, когда он уже не боялся что она растворится в его руках. Мягко целуя девушку, он намекнул ей, чтобы не плохо бы подкрепиться, а ее хриплый слабый голос сначала встревожил Питера, но потом он вспомнил, что врач предупредил его о таком. Паркер знал, что рано или поздно она попросит его увезти ее домой, и знал, что не может ей отказать, ссылаясь на запреты врачей. Держать тут ее силой было бы не честно, а физически она была здорова, и фактически, ей тут нечего было делать. вздыхая, он опустил плечи, не зная, что сказать на ее просьбу. попытавшись предложить ей побыть еще тут в спокойной обстановке, окруженной врачами, он натолкнулся на знаменитое сопротивление имени Гвен Стейси, о котором почти забыл. Никакие доводы или волнение не помогло ему, и он сдался, к чему был вообщем-то готов заранее.
Попросив врачей вызвать такси, он вернулся за Гвен, помогая ей одеться. Добавив ее одежде совершенно неуместный аксессуар - бейсболку, Питер попросил убрать ее волосы и так же попросил не задавать сейчас вопросов. Гвен удивленно на него посмотрела, но послушалась, и Паркер понял, что скоро ему предстоит серьезная экзекуция. Он еще не успел к ней подготовиться, ожидая, что может быть получится еще сегодня от нее отвертеться, однако взгляд Гвен говорил обратное. Таксист уже знакомый с тем что бывает, когда Паркер светиться, стартанул так резко, что грозил сбить какого-нибудь непутевого журналиста, но все таки обошлось без жертв. Вихляя по улицам города, он молчал не рассматривая даже Гвен в зеркало заднего вида, за что Питер добавил ему на чай. Добравшись быстро и без пробок, Питер конвоировал Гвен прямо домой, не позволяя ей осмотреться на улице, почитать какие-нибудь вывески или хотя бы взять утреннюю газету. Уж раз ему придется быть гонцом плохих вестей, то пусть он начнет с чистого листа. Помедлив на входе, он наконец впустил девушку домой, виновато следуя за ней. Питер не был ответственен за ее квартиру, но сейчас, находясь тут, он был единственным, кого можно было в этом обвинить, и он был благодарен Гвен, что она этого пока что не сделала.
- Пройдем на кухню, - со вздохом серьезно проговорил парень, закрывая наконец окончательно входную дверь. Его шаги отдавались глухим эхом, не переобуваясь, он оставлял на пыльном паркете едва заметные следы. Поднимая жазюли, Питер открыл окно, проветривая кухню. Он включил холодильник, открывая свой рюкзак, и доставая оттуда продукты. Молоко, яйца, сыр от отправил в холодильник закрывая дверцу, чай, шоколад и сахар оставил на столешнице. Промывая под пристальным взглядом Гвен чайник, брюнет наполнил его водой и поставил кипятиться. Протирая стол в молчании, он не мог выдержать взгляд Гвен, который буквально прожигал его изнутри, заставляя дать ей ответы. Она как-будто бы выжигала из него все, кроме тех ответов, в которых так нуждалась. - Я не ношу маску, потому что я публично снял ее некоторое время назад, - Паркер не знал, почему начал именно с этого, но так уж вышло. - В мире сейчас очень сложное время, ты пропустил много всего, но, если быть кратким, то сейчас гражданская война.. - он запнулся, понимая как странно это звучит, ведь она не знала ничего о тех, кто с кем воевал. - С одной стороны правительство, а с другой мутанты. - смотрел на Гвен, неотрывно следя за ее реакцией и ожидая чего угодно - от обморока, до равнодушия. Пока что девушка была более менее спокойна, кажется не зная, как именно происходящее вяжется с маской, однако спустя несколько секунд, на ее лице появилось понимание, и она удивленно приподняла брови. Питер смущенно кивнул, подтверждая ее мысли. Да, он на стороне правительства, которое его ненавидела, если опираться на память Гвен, да, он доказал это тем, что снял свою маску и подверг всех своих близких невероятной опасности. И именно поэтому, когда они садились в машину он скрывал ее от камер фотоаппаратов всеми возможными способами и доплатил сверху таксисту. Питер покачал головой, опираясь на стол обеими руками и опустил голову. Она даже не представляла, какой груз он взвалил на себя, и не имела близкого понятия о том, как он жалел об этом. Питер настроил против себя почти весь город, да что там город - чуть ли не всю страну. Люди ненавидели его за ложь, преступники ясно за что, мутанты - за сторону которую он принял. И сейчас ему нужно было еще и рассказывать об этом, хотя он и думать-то об этом не мог. Сглотнув, Питер вздохнул, продолжая. Он рассказывал ей о мстителях, о Тони Старке и Капитане Америке, говорил, про планета несколько раз чуть не погибла, о том, что он принимал участие в схватках с инопланетянами, рассказал про Тора. Все это казалось полным бредом, когда он на секунду прислушивался к себе со стороны, но как ни странно, рассказ выходил достаточно стройный, и Питер подобрался наконец ко всему, из-за чего все началось. Он без эмоций пересказал ей события, перечислил жертв.
- Мы с Тони подумали, что если будем находиться у правительства, будучи офицерами Щ.И.Т, то сможем контролировать ситуацию изнутри, не дать ей откровенно накалиться. Мы, конечно ошиблись, и наши попытки не увенчались успехами, а я обрушил на себя волну ненависти со всех фронтов..  - Питер осторожно закончил. Он избегал в рассказе себя, рассказывая общие факты, которые затрагивали его в целом, а не как личность. Не смотря даже на это, рассказ занял не мало времени, и чайник который вскипел, уже успел остыть. Пит снова поставил его.

Отредактировано Peter Parker (2015-08-31 20:49:53)

Питер молчал, мучительно всматриваясь в нее, стараясь словно рассмотреть ее изнутри, заглянуть в ее душу. Он молчал так долго, что можно было решить, будто не желает больше сказать ни единого слова, будто после своих последних слов он дал обед молчания. Питер молчал, не желая ничего спрашивать или отвечать, не желая прерывать это липкое, тягостное молчание, которое окутывало их, будто кокон. Он не желал смотреть ей в глаза, рассматривая ее избегая ее пронзительного - он был уверен - неотрывного взгляда. А ведь ему было, что сказать, но он не мог. Не мог рассказать ей о ночных кошмарах, которые его преследовали на протяжении пяти лет, о его успехах в учебе, которые были результатом бегства от того, что чувствовал, о Мэри-Джейн, которая стала его опорой, но которую он так и не смог полюбить настолько, чтобы простить себе потерю Гвен. Он не мог рассказать ей о том, как ему твердили, его умоляли, ему вдалбливали, что Стейси умерла - а он упрямо не верил. Он требовал, чтобы ее внесли в списки пропавших без вести, не позволял похоронить пустой гроб.
Сцепившись в столешницу так сильно, что костяшки пальцев по белели, Питер продолжал избегать ее взгляда, чувствуя как внутри закипает. Он чувствовал, как слова рвутся наружу сами, и не смотря на нежелание их сказать, они с каждой секундой захватывали его, прорываясь через Питера, сбивая все препятствия.
- Тебя не было 5 лет, - проговорил Питер тихо, но так звонко, что эти слова разлетелись по кухне, отталкиваясь от стен - Ты представляешь, что это за срок? Ты спрашиваешь меня, как я жил это время, а что я могу тебе ответить? - он пожал плечами, нервно усмехаясь, и стараясь не допускать повышение тона. - Это ведь не 5 дней, Гвен. Я не жил, ты понимаешь? Мне каждый день твердили, что ты умерла, что тебя больше нет. А знаешь, кого я в этом винил? Себя. Я был виноват в том, что тебя нет и никогда не будет рядом. Это я допустил все это, ответственность лежала полностью на мне, а ты ведь не просто кто-то.- он внезапно замолчал, поднимая наконец глаза и резко заглядывая в ее, надеясь там найти понимание, успокоение. Питер неотрывно теперь смотрел на нее, не представляя даже близко, как раньше, как все эти годы он жил, не имея возможности вот так посмотреть на нее, почувствовать ее дыхание совсем рядом. Он не понимал, как долгих пять лет мог не смотреть в ее глаза, которые для него всегда были центром, которые были точкой опоры, с помощью которой он мог сделать все, пойти на что угодно, решить что угодно. Она была его путеводной звездой, его луной, которая вела его, направляла. Как Питер жил, без нее, как принимал решения? Совершенно же очевидно, что Паркер не может даже дышать без нее, и искусственные аппараты должны были поддерживать его жизнь, потому что он задыхался. Но никто этого не видел, никто не понимал, что он тонет без нее, никто не мог дать ему хотя бы глоток свежего воздуха.
- Я умирал без тебя, - наконец сказал он и это прозвучало так просто и равнодушно, как будто это обыденная вещь, и словно это нормально. Пожимая плечами и проводя кончиками пальцев, стараясь стереть эти годы, которые осели теперь, мешаясь говорить, на губах, он продолжил. - В итоге, я чуть не убил Нормана Озборна, который сам проткнул себя глайдером, мы поругались с Гарри, потому что он принял ту же отраву что и его отец, а я стал встречаться с Мэри-Джейн. - Питер обессиленно и безэмоционально перечислял события своей жизни, не испытывая больше никаких эмоций и чувствуя себя уставшим, выжатым и пустым. - Норман в итоге жив, он сейчас занимает активную гражданскую позицию, и я даже вынужден работать с ним вместе, у него амнезия. Тетя Мэй в порядке, она думает, что ЭмДжей сможет вытащить меня из всего того, что со мной происходит, после того как я тебя потерял, - опережая ее вопросы, Питер чуть повысив голос сказал - Да, за пять лет я так и не смог пережить потерю тебя, поэтому я получаю докторскую степень в ближайшее время, но не будь у меня моих способностей, скорее всего я бы уже умер от перенапряжения. - он усмехнулся, не чувствуя ничего кроме опустошенности и усталости, которая навалилась на него, за все эти годы разом, как будто ждала этого дня. Он уже не испытывал этой непонятной злости, которую чувствовал секунду назад, и держался за стол, скорее чтобы не повалиться на пол и уснуть, желая проспать неделю, а то и две. Это было скорее всего нервное перенапряжения, вызванное шоком от осознания того, что Гвен на самом деле жива, краем мозга он понимал, что такая реакция нормальная, но в целом же ему было совершенно на это плевать. Нормальный человек мог бы получить сердечный приступ, на месте Питера, а он же всего лишь эмоционально истощен насколько, что физических сил не хватает, чтобы держаться. Нашаривая позади себя стул, Пит подтянул его к себе, падая на него всем весом, и закрывая лицо руками, устало, шумно вздыхая. Закрыв глаза, Питер стал отчаянно тереть их, понимая, что сказанное Гвен имеет некоторый смысл. Как теперь жить дальше, он не представлял. Ее возвращение все меняло, и старательно выстраиваемый мир Питера Паркера рассыпался от ее стремительного возвращения. Это было не плохо - напротив, единственное что когда-либо за последние пять лежал Питер это увидеть ее снова, и вот она тут. Просто это означало очередные перемены, которые в последнее время в его жизни были ужасные, которые оборачивались против него. Такие перемены, как снятие маски, гражданская война, вступление в ряды мстителей - в конце-концов ничего из этого не принесло никаких добрых результатов лично для него, подвергая опасности его семью, друзей, его самого. Питер боялся, что теперь, когда он смог пережить потерю Гнев, и смог кажется, обрести ее снова, может так же стремительно потерять ее, и это было самое страшное. Паркер был уверен уже сейчас, что очередная потеря Гвен точно сведет его с ума, и он просто этого не выдержит. Ее жизнь теперь была гораздо более хрупкой чем раньше, когда он на собственном опыте убедился, что причинить ей вред можно проще простого, и каким бы он ни был опытным героем, он может снова допустить крохотную ошибку, секундную, которая решит все. Отнимая ладони от лица, он взглянул снова на Гвен Стейси, его единственно важную женщину в жизни, которая как никто повлияла на Питера, сформировала его, которая сыграла в его судьбе решающую роль, и которая стала его первой, последней и безвозвратной любовью.
- Прости меня. - снова тихо проговорил Пит, и его голос на этот раз потонул в тишине квартиры, не отдаваясь больше эхом, не стуча по стенам и просто растворяясь, может быть даже, не долетая до адресата. - Прости меня, что я потерял веру в твое возвращение.. Я не могу теперь претендовать на твое сердце, не имею права.. - он сокрушенно покачал головой, имея ввиду, разумеется Мэри-Джейн, с которой находился сейчас в отношениях. Он прекрасно понимал, что несмотря на слова и время, для нее не было пока этих пяти лет, и его отношения для Гвен равносильны предательству и измене. Он был отвратителен себе, разрываясь на части. С одной стороны, Питер прекрасно понимал, что он не мог вести монашескую жизнь, и что возвращение Гвен был равно чуть ли не нулю, но с другой, он ведь не терял этой надежды. Он ведь высматривал ее с крыш и на улицах, надеясь увидеть ее, словно ничего не происходило, и чувство вины его разрывало сейчас. В первые минуты ее возвращения, он не мог думать о том, что ему предстоит, а испытывал только безудержное счастье, от ее возвращения, а сейчас чувство стыда и вины начало его заполнять. Избегая снова ее взгляда, он проверил чайник, который был холоден. Нажимая на кнопку, Питер развернулся, следя за тем, как вода медленно закипает. В третий раз, он не упустил момента, разливая воду по чашкам. Заваривая себе крепкий, практически черного цвета чай, Питер надеялся с его помощью немного поднять жизненный тонус, закидывая туда чуть ли не четыре кубика сахара, и размешивая. Наливая чай Гвен он позволил ей самой решать, как долго держать пакетик чая и сколько класть себе сахару, на самом деле прекрасно помня, какой она любит чай, но не навязывая этого воспоминания ей. Осторожно передавая девушке чашку, Питер дотронулся до кончиков ее пальцев, не удерживая прикосновение слишком долго, на мгновение поднимая глаза.

Питер на автомате прихлебывал чай, не чувствуя ни его вкуса, ни вяжущей горечи от крепкой заварки. Практически на глазах происходили невероятные изменения в лице Гвен, которые несколько настораживали Паркера, и может быть, даже немного пугали. Молодой человек продолжал сжимать чашку с чаем, будто она его спасательный круг, или щит, в случае неизбежного. Стейси забегала сначала по кухне, а потом взмахнув руками, исчезла в своей комнате. Пит не торопился последовать вслед за ней, не понимая что происходит, но чувствуя где-то на подсознании, что для собственного здоровья лучше ей не мешать. Он стал рассматривать кухню, которая хранила воспоминания пятилетней давности - как Гвен пригласила его на ужин, познакомила с родителями, с парой младших кузенов и у него были проблемы с тем, чтобы грамотно разделать основное блюдо. С удивлением обнаружив на своем лице улыбку, которая совершенно не вязалась с ситуацией, которая тут творилась, он поспешно стер ее, продолжая рассматривать кухню. Он никогда не оставался тут с Гвен наедине, и единственное место, которое было для них укрытием, это ее комната, где девушка сейчас скрылась и что-то, видимо искала. Питер слышал как она увлеченно копается в вещах, которые хоть и остались нетронутыми, но были в беспорядке. Ее комната была самым настоящем убежищем для них, их маленькой крепостью, где они могли держать осаду против всего мира вдвоем, и им не нужны были запасы еды или воды, ведь их оборона жила самой сильной на свете любовью. Питер не сразу смог понять, что это было именно то место, куда можно приходить, в поисках тепла, укрытия и возможности спокойной залечить раны без опасения, без страха, Гвен не задавала лишних вопросов, ровно до того момента, пока Питер не понял, что ситуация уже более чем комична. Кормить глупыми россказнями ее нельзя, ведь она единственная, к кому он приходит в любом состоянии, и она принимает его, спасает, лечит.
От неожиданности, Питер вздрогнул, выныривая из воспоминаний и с удивлением обнаруживая Гвен прямо рядом с собой, так близко, что можно было пересчитать реснички или разглядеть каждую крапинку голубых, как небо глаз. От удивления и внезапности, парень выпустил из рук чашку, невольно вскидывая брови и часто моргая, не понимая, что происходит, что она делает. Гвен шумела на него так сильно, что на какое-то время, он даже перестал понимать в чем именно весь шум да гам. Питер снова почувствовал себя тем самым девятнадцатилетним парнем, который робея и заикаясь, боялся пригласить ее куда-нибудь сходить, и даже все его супергеройские способности не помогали и не придавали уверенности, он краснея и икая, выдал в итоге что-то нечленораздельное, что она скорее всего, даже не смогла понять. Но в отличии от большинства девчонок, она не рассмеялась ему в лицо, не переспросила, что это он такое лопочет. Гвен согласилась пойти с ним непонятно куда и непонятно когда, даже непонятно зачем. Перед ним была сейчас все та же Гвен, та же, удивляющаяся его тупости и непонятливости, возмущающаяся его тормознутостью Гвен, которая не изменилась ни капли. Как ни странно, но и он совсем не изменился, он не научился ни йоту лучше понимать женщин, не научился читать их между строк и остался все тем же, девятнадцатилетним. Он даже не защищался, когда Гвен обрушивала на него то и дело свои маленькие, но очень колкие кулачки, ударяя его то по плечам, то по рукам и даже пару раз случайно - а может и специально - заехав по челюсти. Питеру было не важно как именно она доносит до него свои мысли, куда важнее было, что именно она ему говорит. И с каждым словом на его лице расцветала не самая умная улыбка. Не самая очаровательная, широкая, возмутительно счастливая улыбка.
Между ними ничего не изменилось. Он не стал умнее, понятливее, мудрее. Она не стала альтруистичнее, спокойнее, взрослее. И это было прекрасно, время, которое можно было бы назвать потерянным, вовсе не было таким, оно словно просто замерзло. А сейчас, из под толстой корки льда, проступает, оживает, просыпается. Все что было раньше, было какой-то мутной хворью, которое отступило в страхе перед солнечной, теплой и яркой Гвен, а он, Питер, будто медведь, проснулся от своей зимней, длинной в несколько лет, спячки. Гвен замолчала, а Питер все так же продолжал стоять и смотреть на нее, ничего не делая, ничего не говоря, и будто оглушенный, пялиться на нее. Сейчас на него накатывало второе, или может быть, уже третье понимание, что она вернулась, она вернулась не фамтомно, и не в его голове, его руки и плечи саднило по настоящему, от ее крепких и отчаянных ударов, от ее прикосновений. Она действительно вернулась, так, что стала ставить свои условия с порога, так, что не желала всей этой недосказанной тягомотины и требовала конкретики, и самое лучше, что она, Гвен, готова была не оглядываясь на прошлое, начать строить будущее.
Питер не чувствовал никаких сомнений или угрызений совести. Он знал, что сможет объяснить все Мэри-Джейн, знал, что она его поймет, хоть и с трудом, с болью. Она ведь всегда знала, что Питер все еще любит Гвен, это часто вставало между ними, она часто бросала это ему, желая услышать что ошибается, но Питер, хоть и знал, какие от него требуются слова, не мог ей этого сказать, он не мог соврать ей, не мог соврать себе. Возвращение Гвен, это несомненно, лучшее, что случилось с момента ее пропажи. И Питер готов был вымаливать у нее прощение, за все те годы жизни без нее, готов был ночевать перед ее дверью, и не смел надеяться, что она простит его так быстро, что она так легко его сможет понять.
- Гвен, - наконец тихо нарушив тишину, Питер решительно отставил чашку еще дальше от себя, и обходя стол, вновь сократил расстояние между ними. Осторожно опустившись на колени напротив Гвен, Пит заглянул ей в глаза, рассматривая ее как никогда серьезно и внимательно. Он хотел, что бы она поняла, что он чувствует, хотел, чтобы она увидела в его глазах то, что его мучило, то что его воскрешало, хотел чтобы она поняла, что он видит лишь ее всегда и везде, и лишь она его единственная путеводная звезда в жизни, потеряв которую, он потерял на долгие пять лет себя. Взяв ее за руки, Паркер поцеловал ее пальцы, один за другим прижался губами и замер, закрывая глаза и опуская голову. Ей было не понять, как он тут жил, ей было не представить, что каждый день он испытывал пытку, заставляя себя дышать без нее. Но если это все было ради того, что бы он смог сейчас сидеть перед ней, живой, здоровой и любимой, то он готов был терпеть это, и вытерпел бы снова. - Если ты готова принять меня, если ты готова жить дальше и не оглядываться назад, то можешь уж поверить, я тем более готов. - он поднял на нее глаза, чуть покачивая головой - Неужели ты могла даже допустить мысль, что ты что-то рушишь? Разве ты можешь что-то разрушить? Наоборот, ты только можешь воскресить все - меня, мою жизнь. - он вздохнул, не зная как подобрать нужные слова, чтобы она поняла, что бы она увидела. - Я люблю тебя, Гвен. Невозможно перестать любить человека, потому что он исчез или погиб, ты была лучшим, что когда либо случилось со мной. И ты остаешься лучшим, что есть в моей жизни. И даже если бы ты меня сегодня отвергла, я бы не отпустил тебя так просто, я бы боролся за тебя, всегда. - неожиданно яростно закончил Паркер, чуть сжимая ее руки и поднимаясь на ноги. Потянув девушку за собой, он обнял ее, прижимая к себе и продолжая все так же внимательно рассматривать ее лицо. Неожиданно озорно улыбнувшись, Питер потянулся к ее губам, желая закрепить все свои слова и действия поцелуем, припечатывая им словно бы все сказанное, и как будто бы подтверждая им свои намерения. Целуя ее, Питер снова, как раньше, забыл обо всех проблемах, забыл о том, что ее не было столько лет, и словно вчера он вылезал из ее окна, чтобы спрятаться от отца, который почувствовал подозрительный шум в комнате Гвен. Целуя ее, Питер пропадал, улетая в пропасть, оказывался в невесомости, где ноги и руки не слушались его, а голова отключалась. Целуя ее, он понимал, что знает, что такое счастье, знает, что его можно держать в руках, чувствовать и пробовать на вкус, целуя ее он понимал, что такое настоящий вкус жизни.
Улыбнувшись снова, Пит осмотрелся, не выпуская девушку из объятий. Квартира представляла собой помещение, в котором определенно не возможно было жить, а с учетом того, что сегодняшний день Питер снова вычеркнул из своего супергеройского календаря и Гвен определенно точно нельзя было перетруждаться, был только один выход из ситуации.
- Как насчет того, чтобы привести твою квартиру в приличный вид? - он осмотрелся снова, утвердительно кивая головой. Нехотя отпуская Гвен, он отправился в кладовую комнату, где имелись средства для уборки дома и вооружившись резиновыми перчатками и тряпкой, налил в ведро воды. Перехватывая по дороге Гвен, которая уже схватила швабру, Паркер отобрал у нее агрегат, отрицательно качая головой. - Нет уж, ты выбери себе что-нибудь полегче, например протри пыль на кухне и в комнате, а я сниму чехлы, выбью мебель и пропылысошу тут все. - не позволяя ей воспротивиться, Питер вручил ей тряпку для пыли, убеждая девушку, что оной тут достаточно, и она точно не заскучает, а сам отправился на бой с пыльными чехлами и мебелью.