Те, кто думают, что эта девушка смирилась со своей участью, привыкла к своим способностям, глубоко ошибаются. Они всерьез думают, что к такому можно привыкнуть? Что можно спокойно жить дальше? Если Анна не впадала в затяжную депрессию, это вовсе не означало, что каждый день уже сам по себе не является напоминанием о ее безвыходной ситуации. Рядом с Реми это ощущалось особенно остро. Наверное, сложись все в ее жизни не так, темноволосая была бы весьма любвеобильной девушкой с в меру свободными принципами и взглядами на отношения, но и при всем при этом, ей никогда не хотелось этой близости так сильно, как с ним. Разумеется, были молодые люди, которые невольно будоражили ее воображение, потом хотелось попробовать нечто неизведанное – вполне нормальные мечты, когда тебе пятнадцать, но не почти двадцать пять, и все же, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что заставлял ее чувствовать этот креол, стоило ему всего лишь оказаться в опасной близости. Самое ужасное, что он как будто не понимал всех последствий, не понимал боли, которую причиняет эта безысходность. Говорил со своей этой извечной, нагловатой, чертовски обаятельной улыбкой, что даже один ее поцелуй стоит, чтобы следующий день проваляться в коме. Может, и стоит, но что потом? Еще один поцелуй, и снова пара дней комы, и вот такие отношения? Все, это тупик, это предел их возможностей, и предел того, что она может ему дать. Если бы существовала вакцина от ее «дара», она бы не задумываясь ее приняла, но… Ее не было. Хэнк, конечно, прекрасный ученый, но пока и ему не удалось найти решение ее проблемы. Да и что тут говорить, как будто у него других дел нет. Нужен кто-то, кто был бы увлечен генетикой, и кто бы взялся за ее случай просто из любви к своему делу, и, как ни странно, у Шельмы была идея. Она увидела этого человека лишь украдкой, в воспоминаниях Гамбита, и поначалу этот образ затерялся в ее памяти на фоне других, куда более ужасных откровений. Со временем, когда какие-то воспоминания исчезли, какие-то стали будто бы ее собственными – настолько яркими и значимыми они были для Реми, что выкинуть их из головы просто не получалось, Мари смогла получше разглядеть лицо этого мужчины, Натаниэля Эссекса. Она помнила также и ту неприязнь, жгучую ненависть, которую испытывал креол при малейшем упоминании этого человека, и у него были на то свои причины, поэтому если темноволосой придет в голову завести о нем разговор, а, тем более, о своей затее, вряд ли из этого что-то выйдет.
Поэтому Шельма решила действовать иначе. Конечно, плохо играть на чужих слабостях, особенно на слабостях человека, которого ты любишь, и у которого есть чувства к тебе, но что ей оставалось? Она делала это ради них.
— Выбираешь себе обои для рабочего стола с котятами? — прислонившись к дверному косяку его комнаты, с довольной улыбкой мягко произнесла Анна. На ней были черные облегающие кожаные брюки, короткий черный топ с глубоким декольте, а сверху – прозрачная черная блузка с пышными рукавами на застежке, как раз все, как нравится Гамбиту. Чего греха таить, зеленоглазая всегда любила одежду по фигуре, большие вырезы и облегающие брюки, но сегодня она собиралась с особой тщательностью. Что касается котят, то Мари знала, какую милую слабость Ле Бо питает к хвостатым, и просто не могла лишний раз его не подколоть. С другой стороны, вряд ли комбинация «креол + ноутбук» могла обозначать что-то приличное, и Анна поймала себя на мысли, что не хочет знать, что он там смотрит. — Хотя я не уверена, что хочу знать, что ты там рассматриваешь, — усмехнулась Шельма, медленно приближаясь к его письменному столу, к удивлению Реми элегантно и грациозно приземлившись на его краешек.

В отличие от Шельмы, Гамбиту не требовалось каких-то специальных усилий, чтобы выглядеть сногсшибательно. В действительности ему было достаточно просто принять душ и сидеть здесь с вполне себе самодовольным видом. Вообще, что за манера, после душа – сразу за ноутбук? Для начала мог бы и одеться, привести себя в порядок. Анна испытывала крайне противоречивые чувства. С одной стороны, она не могла отвести взгляд, и была рада, что Реми, будучи самим собой, не испытывал необходимости в излишней одежде, но с другой стороны, все это очень мешало сосредоточиться. Между прочим, не только ему одному было тяжело испытывать это постоянное напряжение, буквально статическое электричество, стоило им остаться наедине, но при этом прекрасно понимать, что продолжения не будет. Во всяком случае, ничего большего, чем прикосновение через перчатку, или целомудренное объятие.
— А, ну разумеется, общался со своими поклонницами, — скептически бросила Шельма, мельком взглянув на экран ноутбука. С такого ракурса он казался черным, и при всем ее желании, зеленоглазая не смогла бы рассмотреть, чем креол на деле был занят, или с кем общался. Отчасти она и не хотела знать, всегда пытаясь заставить себя думать, что даже если он общается с другими женщинами – в этом нет ничего такого. Гамбит не обязан ждать с ней непонятно чего и быть по какой-то странной причине ей верным. Хотя бы у него жизнь не должна проходить стороной по ее вине. Только все это было хорошо в теории. На практике Анна обладала взрывным характером и крайне ревнивым нравом, прекрасно осознавая, что она не выдержит, если увидит креола в какой-нибудь сомнительной компании. К счастью, таких ситуаций пока не возникало. Подозрения были, куда от них деться, особенно, когда речь идет о таком мужчине на фоне ее ограниченных возможностей, но подозрения пережить можно.
— Мне нужна какая-то причина, чтобы сюда прийти? — отвечая вопросом на вопрос и широко улыбаясь, произнесла темноволосая. Сейчас, когда Гамбит буквально возвышался над ней, Шельме даже пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы видеть его хитрые, темные глаза. Он был настолько близко, что Анна чувствовала приятный, едва уловимый запах его любимого цитрусового геля для душа, или это был бальзам после бритья… В любом случае, он всегда ассоциировался у нее именно с Реми, будоража воображение, особенно сейчас, когда между ними не было никаких преград, размолвок, ссор… В общем, ничего, кроме, как обычно, ее способностей. — Ты не пользуешься полотенцем? — удивленно изогнув бровь, спросила Шельма, касаясь кончиком указательного пальца его влажного плеча. На ее руках были тонкие, полупрозрачные перчатки, и они позволяли почувствовать приятную гладкость его кожи, ее жар, капельки воды… Обычно Мари никогда не разрешала себе таких вольностей, и вовсе не в силу скромной натуры, или чопорного воспитания, увольте. Зачем заходить на эту опасную территорию, если ничего хорошего из этого не выйдет? Так что, если бы это не было частью плана, Анна бы давно оттолкнула от себя Реми, не позволяя ему даже подойти к ней настолько близко, не то, что сама не проявила бы инициативы. На какой-то краткий миг она даже почувствовала отдаленные угрызения совести, но открывшийся вид быстро затуманил благие мысли.
— Допоздна – это очень абстрактное понятие. Сейчас студенты уже давно отдыхают, ты, кажется, потерял счет времени за своим фейсбуком, — улыбаясь, продолжила Шельма. Ее указательный палец соскользнул ниже, аккуратно очерчивая линию его ключиц. Такое простое действие, такое безобидное, учитывая, что на ней по-прежнему были перчатки, но для Анны и это было большим шагом вперед; тем, чего она никогда не делала раньше. Закусив губу, темноволосая попыталась побороть волнение и непреодолимое желание продолжить «свое исследование». Она и так зашла дальше, чем, возможно планировала. Даже смешно, большинство девчонок испытывают подобный азарт и приятное волнение впервые лет эдак в пятнадцать, а она в свои двадцать пять. Даже признаться стыдно.
— А ты кого-то ждал? — поднимая хитрый взгляд, между делом поинтересовалась Анна.

Провести Гамбита было непросто. Куда там, на самом деле он был куда более искушен в искусстве притворства и лжи, чем сама Шельма, пускай сейчас она и пыталась всячески оправдать свое кодовое имя. Она предполагала, что возникнут сложности, но все-таки старалась надеяться, что мужчины непременно теряют бдительность, когда получают желаемое. В их случае получить желаемое – это вряд ли, но все-таки нечто, вместо постоянного «нет» - это уже хоть что-то. Более того, Лебо сам активно отвлекал девушку от намеченных целей, заставляя забывать, ради чего она все это затеяла. С другой стороны, ведь это и было ради него, поэтому получать определенное удовольствие от средств, ненадолго забывая о цели – совсем не преступление.
Шельма лишь хмыкнула в ответ на его ремарку о нежной коже. Как же он себя любит, просто уму непостижимо, хотя все эти подобные фразы и их постоянный флирт и были серьезны лишь отчасти. Она-то понятия не имела, какая кожа у Реми. Какая она наощупь. Наверное, когда-то Мари бы даже не поверила, что люди могут нафантазировать себе не только определенного рода видения, но и ощущения, которые кажутся настолько реалистичными, что… В такие моменты она обычно просыпалась. Шельма невольно вздохнула, отгоняя прочь непрошенные мысли, поборов непреодолимое желание ввернуть в ответ нечто вроде «возможно, мне-то откуда знать, я же никогда к тебе не прикасалась», пропитанное уже привычным горьким сарказмом. Гамбит бы сразу понял, что ею движет, объясняя ее недвусмысленный флирт крайней стадией отчаяния, а может быть, и вовсе заподозрил бы какой-то хитроумный план, связанный с вопросом ее способностей. Сейчас, если он и видел в ее действиях нечто странное и непривычное, едва ли он мог догадаться, как далеко она уже готова пойти, чтобы узнать больше о том, кто, возможно, сможет ей помочь.
— Что мне нужно? — между тем, воскликнула Анна, недовольно и весьма резко высвобождая свою ладошку из рук креола. По правде говоря, ей совсем не хотелось этого делать. Даже через тонкую ткань она чувствовала тепло его губ, их легкое прикосновение, но приходится чем-то жертвовать. Разыграть оскорбленную невинность было достаточно просто. Во-первых, темноволосая действительно была уязвлена его вопросом, и никакие хитрые улыбки и галантные манеры Реми здесь не спасут. Что значит, «что ей нужно»?! Он думает, что любые проявления чувств с ее стороны – это какая-то уловка, чтобы его использовать? Он правда о ней такого мнения? Неважно, что сейчас она именно это и делала, в конце концов, Шельма преследовала не свои корыстные цели, а думала о них обоих. Безусловно, она всегда хотела избавиться от своих способностей, но именно рядом с Реми она стала одержима этой мыслью.
— Теперь уже ничего, — обиженно бросила она, спрыгивая со стола. Анна демонстративно встала спиной к мужчине, характерно скрестив руки на груди. — Какого черта, Реми? Сколько раз ты пытался сократить это расстояние между нами, сколько раз мы уже ссорились из-за того, что я тебя отталкивала. Стоит мне в кои-то веке поверить, что ты был прав… — Шельма почти никогда не называла Гамбита «Реми». Употребление настоящего имени словно бы определенным образом их связывало, делало ближе, чего Мари всегда избегала. Именно поэтому никто не знал ее настоящего имени, даже Реми, или «в особенности Реми». У Эммы когда-то была теория, что она не может научиться контролировать свои способности, потому что паталогически боится с кем-то сблизится, кто знает, может, она была права?
— В общем, это уже не важно, — добавляя типичную женскую фразу, подвела итог своему монологу темноволосая. Она знала, что эти слова непременно заденут противоречивый дух Гамбита, но только отчасти в ее словах присутствовал определенный расчет. Она до сих пор не была уверена, что может ему верить. Верить в его чувства.

В свои двадцать пять по уровню развития навыков общения с противоположным полом Шельма чувствовала себя настоящим подростком. Хотя нет, подростки в наше время и то куда более сведущие в таких вопросах, чем была Анна Мари. С другой стороны, в теоретическом плане она, конечно, и была подкованной, во флирте и особенно в доведении бедного креола до состояния белого каления ей вообще не было равных. Поэтому, когда Гамбит мягко приобнял ее со спины, а темноволосая инстинктивно подалась назад, поддаваясь вечному, навязчивому желанию быть ближе настолько, насколько она могла себе это позволить, она отдаленно представляла, насколько ему это будет непросто. Сейчас она уже делала это безо всякого умысла, план катился ко всем чертям, хотя, может, кто-то назвал бы это совмещением приятного с полезным?
— Мне казалось, что мне наоборот идет, — прикрывая глаза, отозвалась Шельма. — Или мой темперамент тебе не по зубам, Гамбит? — игнорируя слова Реми о том, что ему нравится, когда она называет его по имени, продолжила она. Разумеется, ему нравилось. Анне и самой нравилось называть его по имени, именно по этой причине она так редко это делала. Со стороны может показаться нелогичным; особенно нелогичным это наверняка показалось бы самому креолу, но так они словно становились ближе. Вообще, когда люди называют друг друга по имени, это сразу делает их ближе, а к такой духовной близости с ЛеБо она была еще не готова. Точнее… Она-то готова, а вот он? Анна не хотела стать очередным трофеем в его послужном списке, но по иронии судьбы, ей пока это и не светит.
— Я просто подумала… — и тут Реми заставил ее повернуться к нему лицом. В такой близости от него, от его губ, под взглядом его темных глаз собраться с мыслями было куда сложнее. Когда-то они уже предприняли попытку каким-то образом стать ближе, но тогда Анна Мари поняла, что телепатические сеансы – это не ее. Она не могла раскрепоститься, когда за ними наблюдал кто-то третий, пускай они и начали с простых прикосновений, вроде касания рук, или объятий. Фрост выбрала для них очень символичную ситуацию – Шельма должна была передать Гамбиту яблоко, при этом вскользь коснувшись его руки. Очень интересная отсылка к библейской тематике, но кто кого соблазнял, неужели все-таки она его? Тогда темноволосая не особо задумалась над этим вопросом, найдя иронию в том, что она-то вообще-то баптистка, и если для креола, который был католиком, эта сцена что-то значила, то для нее в общем-то нет, если говорить о религиозно-мифологическом контексте. В любом случае, из этих телепатических сеансов все равно ничего не вышло, хотя Фрост было проще открыться, чем Джин, или профессору. Во многом потому, что Шельма знала ее совсем недолго, в отличие от остальных и прикасаться к Реми в мыслях у них на виду было все равно, что целоваться с соседским парнем на глазах у родителей. Вроде бы и ничего такого, но в то же время как-то неловко. Впрочем, в одном Эмма была права. Возможно, действительно вся проблема девушки в том, что она изначально боялась этой близости, отсюда и невозможность научиться контролировать свои способности, которые выступали как некое средство самозащиты. Надо просто понять, что защищаться ей не от кого. Явно не от Реми. Немного практики бы и не помешало, другое дело, что в своем привычном состоянии Шельма вряд ли бы пришла к таким умозаключениям.
— Что если это правда? Что если это все у меня в голове? Может быть, мне не стоит постоянно отталкивать тебя, и тогда… — осторожно протянув руку, касаясь ладошкой его лица, произнесла Анна. Конечно же, на ней были перчатки, и таким прикосновением она не могла навредить Гамбиту, но вот их губы были в опасной близости, слишком опасной, которую она никогда сама не решалась преодолеть. Не с Реми.

Всем привет!
Мы поставляем полный комплект зданий из легких конструкций включающий каркас, стеновое и кровельное ограждение, метизы, окна, двери, ворота.
Каркасы зданий и сооружений хозяйственного, складского и жилого назначения из оцинкованного профиля собственного производства: Комплексы для КРС, птицекомплексы, конюшни, зернохралища, овощехранилища,сенохранилища, складские здания, торговые комплексы, СТО, гаражи…
Вы можете заказать у нас металлоконструкции